Современная улица Герцена – одна из древнейших в Москве. Образовалась она из начального отрезка дороги от Кремля к Великому Новгороду еще в XV-XVI веках. К XVIII веку улица стала заселяться дворянской знатью. В начале того же века земля, на которой стоит консерватория, принадлежала князьям Прозоровским, затем перешла к князьям Долгоруковым. В мае 1766 года у князя Николая Долгорукова землю купила княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная Воронцова. Имя этой разносторонне одаренной и деятельной женщины прочно вошло в летопись отечественной культуры. Будучи приближенной Екатерины II, Дашкова способствовала многим благим, прогрессивным начинаниям. В 1783-1796 годах Дашкова была директором петербургской Академии наук и президентом Российской академии, созданной по ее инициативе. Российская академия, просуществовавшая до 1841 года, стала крупным центром, занимавшимся изучением русского языка и словесности. Членами ее были Фонвизин, Державин, Вяземский, Жуковский, Крылов, Пушкин и другие видные литераторы.

На купленной у Долгорукова земле Дашкова строит огромный по тому времени дом. Точная дата завершения строительства неясна; наиболее вероятен называемый историком П. В. Сытиным 1792 год. Однако фраза из записок Дашковой: «Я уехала в Москву и наблюдала за работами в своем доме», относящаяся к 1795 году, позволяет полагать, что окончательное обустройство дома продолжалось и после 1792 года.

Дашкова последние годы (умерла в 1810 г.) по зимам жила здесь. В 1812 году дом сгорел, но к 1824 году был восстановлен в прежнем виде.

Какой была усадьба Дашковой? Об этом дают представление сохранившиеся в архивах чертежи, а позднее и фотографии. Дом был построен, если применить слова Пушкина, «отменно прочен и спокоен, во вкусе умной старины». Самый план усадьбы говорит о том, что она была создана по канонам екатерининского классицизма: главный корпус в глубине участка, двухэтажный, с верхним полуэтажом; отдельно от него симметричные флигеля по бокам, торцами на улицу; парадный въездной двор (курдонёр) с клумбой посредине. Главное здание имеет плавно изогнутые, срезанные напротив стен флигелей крылья, позади него – открытое, не считая служебных построек, пространство, вероятно сад, выходящий в Средний Кисловский переулок.

От Большой Никитской улицы усадьба отделялась невысокой чугунной оградой на  белокаменном основании, центр которой прорезают ворота.

Кто был автором проекта дашковского дворца? Никаких смет и чертежей, подписанных создателем постройки, не найдено. В литературе часто можно встретить утверждение, что дом построен по собственному плану Дашковой. Пусть так, но план – это далеко еще не проект.

В обширной переписке Воронцовых содержится хотя и косвенное, но бесспорное указание на то, что дашковский дворец проектировал и строил не кто иной, как великий русский зодчий Василий Иванович Баженов (1737-1799). Брат Е. Р. Дашковой, русский посол в Англии граф Семен Романович Воронцов, 4 июня 1820 года пишет сыну – Михаилу Семеновичу Воронцову, наследовавшему дом на Большой Никитской. Речь в письме идет о том, где остановиться Михаилу Воронцову в Москве – в доме ли на Никитской или в доме, что в Немецкой слободе, принадлежавшем брату автора письма – А. Р. Воронцову. Вот важные для нас строки этого документа: «Граф Ростопчин сказал мне, что, по его мнению, дом в Слободе предпочтительнее, нежели дом на Никитской; что у дома в Слободе более красивый фасад – в нем нет особых претензий, но он отличается скромной и достойной красотой. Я верю ему, так как мой брат, несомненно, предоставил Гваренги выбор архитектурного ордера, не стесняя его в дальнейшем, тогда как моя покойная сестра считала, что обладает вкусом в изящных искусствах, была весьма своевольной и, несомненно, стесняла Баженова, своего архитектора, навязывая ему свои идеи и не заботясь о том, соответствовали ли они замыслам этого зодчего». (Выделено Ю. А. Федосюком)

Итак, именно Баженов проектировал и строил дом по плану Дашковой, оказывавшей, если верить автору письма, сильный нажим на архитектора, вследствие чего он не  мог воздвигнуть здание, соответствующее его вкусу и замыслу.

Наследник Е. Р. Дашковой, владевший усадьбой после смерти княгини, – ее племянник граф Михаил Семенович Воронцов, впоследствии генерал-фельдмаршал и светлейший князь. Он участвовал в Бородинском сражении, а с 1815 по 1818 год командовал русским оккупационным корпусом во Франции; с 1823 по 1844 год – генерал-губернатор Новороссии (т. е. Северного Причерноморья) и  Бессарабии, а с 1844 года – наместник на Кавказе. О сложных отношениях между А. С. Пушкиным и М. С. Воронцовым свидетельствует известная эпиграмма «Полу-милорд, полу-купец». Воронцов ярко выведен в «Хаджи-Мурате» Л. Толстого. Будучи ревностным слугой трона, он отличался вместе с тем умом, образованностью и энергией, способствовал экономическому развитию управляемых им территорий. В  Одессе, где Воронцов в 1856 году умер, ему стоит памятник.

М. С. Воронцов и его наследники сдавали усадьбу под самые разные нужды как учреждениям, так и частным лицам. В 1820 году здесь жил композитор и музыкальный педагог Джон Фильд; в 1829 году в главном корпусе располагался пансион некой Дарьи Данкварт; в 1830-е годы часть дома снимает художник Иван Дурнов, у  которого останавливался его товарищ знаменитый Карл Брюллов. Зимой 1832 года здесь снимали квартиру родители А. С. Пушкина. В просторных подвалах находилось хранилище вин.

Итак, в 1871 году сюда вселяется новый арендатор – Московская консерватория. Именно в этом здании она упрочила свое материальное положение: в 1872 году Н. Рубинштейну удалось добиться регулярной правительственной субсидии.

Обжившись в «никитском доме», консерватория, взвесив свои финансовые возможности, решает, отказавшись от аренды, купить здание в полную свою собственность. Владельцы торгуются – дом им вовсе не нужен, одни хлопоты с  меняющимися съемщиками – наконец сходятся на сумме 185 тысяч рублей серебром. Купчая крепость от 3 июня 1878 года подписана, с одной стороны, поверенным молодого князя Семена Воронцова (сына фельдмаршала), живущего в богатом родовом замке под Алупкой, с другой – директором Московского отделения Русского музыкального общества Н. Рубинштейном и членами дирекции – известным нотоиздателем Петром Юргенсоном и потомственным почетным гражданином предпринимателем Николаем Алексеевым (между прочим, двоюродный брат К. С. Станиславского).

И все же помещение было тесноватым. С 1875 года по 1887-й некоторые классы консерватории помещались в здании бывшего архива министерства иностранных дел в Хохловском переулке (дом № 7).

Каким было помещение на Большой Никитской внутри, уже не помнит никто. Сохранились обрывки воспоминаний современников:

Анна Рамазанова, художница

...Мы не переставали посещать консерваторию, которая сделалась для нас тоже родною, так нам все было мило... При нас это был красивый барский особнячок, внутри довольно роскошный, с огромными стенами и лестницей, все белело и сияло при свете ярких люстр.

...В залах простор. Во второй зале – эстрада, это концертный зал, а в третьей – сцена, места для публики, где мы смотрели великолепно поставленные пьесы Шаховского, Шиллера и оперы Даргомыжского в исполнении учеников.

Матвей Пресман, пианист

Здание консерватории в годы нашего учения находилось в глубине двора за оградой по той же Б. Никитской улице. Боковые флигели существовали в виде отдельных небольших корпусов. По количеству учащихся, которые тогда обучались в  консерватории, помещение это, пожалуй, отвечало своему назначению, если бы не  «концертный» зал (он же оркестровый, хоровой и оперный класс), который мог обслуживать только закрытые, ученические вечера, самостоятельные ученические концерты и иногда камерные собрания Музыкального общества. Классы в первом и  втором этажах были довольно большие, а в третьем с совсем низким потолком. В общем все помещение своей опрятностью, чистотой и спокойно-деловым тоном производило очень хорошее впечатление.

Александр Гольденвейзер, пианист

Старое здание консерватории было довольно неудобно и слишком мало для консерватории, оно отличалось странным расположением: так, были классы продолговатые, овальной формы, кривые, благодаря изогнутости фасада; но здание было при всем этом чрезвычайно уютным; в нем было два нормальных этажа и третий – вроде мансарды, потолок которого был так низок, что я, мальчик небольшого роста, и то почти доставал до него рукой.

* * *

По редкой, вероятно единственной, фотографии мы можем получить представление, как выглядел концертный зал в старом здании консерватории. Узкий, напоминающий коридор, двухсветный зал, без эстрадного возвышения. В торце его – орган, над ним – хоры, над хорами – другой орган, меньшего размера. Пол паркетный, потолок без всяких украшений. На правой, внутренней стене развешаны какие-то портреты или гравюры. Стулья расставлены вдоль стен.

Итак, мнение современников: уютно, но не вполне удобно.