От составителя    4
Часть первая. Воспоминания о Л. М. Левинсон
Владислав Хевролин. Лия Моисеевна — какой она была    9
Дмитрий Башкиров. Моя юная подруга    36
Инна Малинина. Бескорыстная любовь к музыке    39
Инна Барсова. Разрозненные воспоминания    41
Нелли Ли. Моя незабвенная Мадонна    44
Елена Вязкова. Иногда на земле воплощаются феи…    46
Эмиль Казанджан. Моя Лия Моисеевна    53
Дмитрий Паперно. Памяти Лии Моисеевны    67
Часть вторая. Л. М. Левинсон о музыке и жизни
Екатерина Царёва. Предисловие    71
Жизнь прожить — не поле перейти (автобиография)    80
Из Дневников    90
Из воспоминаний об учителе-друге    119
О Розе Тамаркиной    142
Вспоминая Гилельса    154
В бетховенской программе    158
Концерт Шафрана    162
Вдохновенная интерпретация    164
В шопеновской программе    169
Песня и Рапсодия    173
Неисчерпаемый источник вдохновения. Исполнительские комментарии к Сонатам D-dur op. 28 и Es-dur op. 31 № 3    176
Приложение
Р. Шуман. «Орешник». Обработка Л. Левинсон    197
Екатерина Царёва. Шуман-Левинсон. «Орешник»    203
Список работ Л. М. Левинсон    210
Репертуар Л. М. Левинсон    211
Сведения об авторах    214
Содержание компакт-диска    215
 

Сообщая о кончине Лии Моисеевны Левинсон, последовавшей 20 июня 2000 года, редакция газеты «Музыкальное обозрение» отметила, что это — «единственный случай» в ее практике, «когда уход человека из жизни вызывает деятельное участие» музыкантов, не дожидавшихся просьб написать принятый в таких случаях некролог. Действительно, хотя из Московской консерватории она ушла на пенсию в 1961 году (в должности доцента), бывшие ученики, многие из которых уже давно разъехались по всему свету, поддерживали контакты с ней до последних лет (и дней!) ее жизни.

Имя Л. М. Левинсон появлялось на афишах больших концертных залов и звучало по радио, главным образом, до Великой Отечественной войны — после Первого Всесоюзного конкурса пианистов в 1933 году, на котором она получила третью премию (первой премии был удостоен юный Эмиль Гилельс). Не значится оно и среди имен педагогов, воспитавших лауреатов международных конкурсов. Однако она имела самое непосредственное отношение к триумфу легендарной Розы Тамаркиной, завоевавшей в 16 лет II премию на Третьем Шопеновском конкурсе в Варшаве: ученица и — в течение долгих лет — ассистентка Александра Борисовича Гольденвейзера, Лия Моисеевна помогала профессору в занятиях с Розой, тогда еще учившейся в ЦМШ. Впоследствии через руки Л. М. Левинсон прошли многие студенты и аспиранты Александра Борисовича: Леонид Ройзман, Дмитрий Паперно, Дмитрий Башкиров, Дмитрий Благой, Инна Малинина, Лазарь Берман, Всеволод Петрушанский, Ольга Жукова, Галина Егиазарова и другие. В круг общения Лии Моисеевны входили Мария Гринберг, Эмиль Гилельс, Даниил Шафран. По классу общего фортепиано у нее занимались музыковеды Инна Барсова, Елена Вязкова, Марина Нестьева, Людмила Никитина, композитор Сулхан Цинцадзе; ученики и коллеги приводили своих учеников, среди них были Раду Лупу, Евгений Кисин. На страницах предлагаемой книги читатель встретит и другие имена — ведь ее маленькая квартира в Брюсовом переулке была одним из негласных центров музыкальной Москвы. Перечислить же всех, с кем занималась Лия Моисеевна, кто приходил к ней за советом и поддержкой, рассказывал о своей творческой жизни, делился радостями или горем, — просто невозможно.

О многом говорит предельно краткая запись из дневника А. Б. Гольденвейзера после выпускного экзамена Лии Левинсон в Московской консерватории (1929): «Очень она уж музыкант тонкий. И душа у нее хорошая…». Музыка и душа — эти понятия составляли сущность Лии Моисеевны. Когда она слушала музыку, говорила о ней или играла сама, невольно верилось в то, что музыка — это действительно излучение духовного света, пронизывающего мир. Этим светом лучились ее глаза, которые невозможно забыть. Ее волновали литература, живопись, театр, природа, история, ее волновали людские судьбы, но все это в конечном счете переплавлялось в звуки. Навсегда останется в памяти, как на одном из «четвергов» в Музее-квартире А. Б. Гольденвейзера Лия Моисеевна (ей тогда исполнилось 85!) играла Шумана, Дебюсси, Равеля, мазурки и Сонату h-moll Шопена. Особенно потрясла Соната. Это было то полное торжество духа над материей, какое всегда грезится — но почти никогда не воплощается под пальцами — в музыке Шопена.

Лия Моисеевна была способна услышать драгоценное «нечто» (Музыку!) в игре ребенка, «среднего» ученика или скромного, мало кому известного исполнителя — и оно могло увлечь ее не меньше, чем искусство признанных мастеров. Высшая похвала этому «нечто» (вплоть до сравнения, скажем, с игрой Рихтера) в те минуты, когда кажется, что ты ничего не можешь, — и строгая, но всегда доброжелательная, спокойная критика, когда думаешь, что теперь уже играешь «по-настоящему»… Такой способ всегда побуждал меня — в недолгое время обучения в классе специального фортепиано у Лии Моисеевны (1959–1960) — к плодотворному труду. А играть для нее, погружать звуки в ее не знавший усталости слух, ощущать ответный отклик в ее глазах и словах всегда было величайшим счастьем, которое мне довелось испытывать до последних месяцев ее жизни.

Все, знавшие Лию Моисеевну, уверены, что имели счастливую возможность общаться с одним из самых больших Музыкантов XX века. Познакомившись подробнее с обстоятельствами ее трудной жизни, охватившей почти столетие (она хорошо помнила себя и окружающее с 6–7 лет), мы понимаем, что, в сущности, ей удалось, испытывая на себе давление эпохи и тяжелые удары судьбы, остаться верной романтическому духу Музыки. Именно он поддерживал ее постоянно и дал, в конце концов, возможность прожить так долго, сохраняя свежесть восприятия и жажду Прекрасного, несмотря на болезни, отсутствие официального признания и одинокое существование. Кто знает, может быть, не только те, кто был знаком с Лией Моисеевной, не только ее музыкальные дети и внуки, но и новые люди века двадцать первого заинтересуются судьбой музыканта, объединившего в своем духовном бытии два предыдущих столетия?

Так или иначе, память о Лии Моисеевне достойна быть запечатленной в слове, тем более что, к сожалению, аудиозаписей с ее игрой почти не сохранилось. Книга, предлагаемая вниманию читателей, состоит из воспоминаний о Л. М. Левинсон и ее собственных текстов. Первый раздел открывается развернутым повествованием о жизни и творчестве Лии Моисеевны, написанным Владиславом Яковлевичем Хевролиным — ее почитателем и самым близким помощником и другом в последние 40 лет жизни, а ныне — хранителем ее рукописного наследия и архива. Именно его инициативе и энергии обязана своим появлением на свет настоящая книга. Второй раздел содержит как фрагменты рукописного наследия, так и перепечатку ряда опубликованных статей и рецензий Л. М. Левинсон. В Приложении помещены нотный текст фортепианной транскрипции Л. М. Левинсон песни Р. Шумана «Орешник», сопровожденный статьей Е. М. Царёвой об этом опусе, репертуарный список, составленный пианисткой в 1954 году, и список литературных работ Лии Моисеевны.

Еще одно, звуковое, приложение — компакт-диск с записями пианистки из архивов Е. В. Вязковой и Московской консерватории.

Хочу выразить глубокую благодарность всем, кто способствовал созданию книги. Это, прежде всего, В. Я. Хевролин и профессор Российской академии музыки имени Гнесиных Е. В. Вязкова, профессора Московской консерватории А. М. Меркулов, О. М. Жукова, директор Музея имени Н. Г. Рубинштейна Е. Л. Гуревич, преподаватель Московской консерватории А. О. Митина, заведующая Лабораторией звукозаписи Т. В. Задорожная. Благодарю также рецензентов книги — профессоров Московской консерватории К. В. Зенкина и А. М. Меркулова. Особенно благодарю Е. С. Паникову, оказавшую мне огромную помощь при подготовке рукописи к печати.
                                                                                                 Екатерина Царёва