М. Сапонов. Незабываемая III

Т. Кюрегян. О книге и ее авторе V

I. Эстетика, культурология, социология

В поисках смысла

Карл Дальхауз и его эстетическое исследование музыки 3

В сторону герменевтики: современное западное искусствознание в поисках методологического синтеза (на материале музыкознания) 46

Между языком и пониманием. О концепциях смысла музыки в современной зарубежной эстетике 64

Эстетика консерватизма 78

Массовое — элитарное

Неоавангард как тривиальное искусство 91

Наш миф. Размышления об идеологии в массовом искусстве 108

«Грустит песня по-над реченькой» 131

Социопортреты

Политические имиджи и смеховая культура 140

Игры в историю: от нового средневековья к новому классицизму 148

Радость (?) выбора (?). Виртуальное, слишком виртуальное 155

Онкология как модель 171

II. Музыкальные история, теория, исполнительство

Композиция и интерпретация: три среза проблемы 187

Интерпретация традиции в искусстве И. С. Баха 213

Новая музыка № 6. Прелюдия, она же финал 230

Современная музыка и историческое сознание музыковеда 253

Кризис или кризисоверие? 261

Мысль и язык в авангардистской композиции 268

Композиция последнего двадцатилетия: неоканоническая перспектива? 275

III. Музыка и поэзия

Песенная поэзия А. П. Сумарокова 281

Бородин как поэт 307

Ценностный анализ музыки и поэтический текст 322

Из поэтических переводов 330

IV. Opera omnia

Автобиография 337

Печатные труды Т. Чередниченко 339

Татьяна Чередниченко в нашем научном и культурном мире — фигура редкостная как по своей разносторонности, так и по продуктивности. Она — автор семи монографий, ряда брошюр, многих статей по специальной и весьма глубокой проблематике в области эстетики, истории и теории музыки, культурологии, десятков публицистических эссе социологического профиля… Она же — высокопрофессиональный критик, в течение многих лет откликавшийся на самые разные события и направления нашей культурной жизни: выход в свет серьезнейших научных изданий, авторские вечера современных композиторов, спектакли, концерты исполнителей разного ранга, молодежные субкультуры, телевизионное пространство во всей его пестроте... Она же — заинтересованный наблюдатель нашей культурной реальности и остроумный обозреватель, регулярно снабжавший периодику как беглыми зарисовками из общественной жизни, так и обстоятельными отчетами. Она же — телеведущий, собиравший уникальный состав участников для бесед на сложнейшие темы из разных областей науки. И она же — профессионального уровня литератор, осуществивший среди прочего основательную обработку либретто трех знаковых русских опер (см. ее жизнеописание, с. 347–348). (А для более тесного круга она еще и певица, поэт, актриса…)

Достаточно просмотреть перечень изданий, где представлено имя Т. Чередниченко, чтобы оценить ее открытость самой разной аудитории: научные сборники солиднейших вузов и НИИ, словари и энциклопедии, журналы «Советская музыка», «Музыкальная академия», «Beiträge zur Musikwissenschaft», «Вопросы философии», «Социальные исследования», «Новый мир», «Знамя», «Искусство кино», «Столица», «Новое время», «Неприкосновенный запас», «Итоги», «Молодежная эстрада», газеты «Советская культура», «Неделя», «Коммерсант-Daily», «Новая ежедневная газета» и многое другое…

А ведь была и плодотворная лекционно-педагогическая работа, и широчайшая организаторская деятельность по преобразованию незабвенной кафедры марксизма-ленинизма в современный Гуманитарный центр Московской консерватории. Стараниями (и авторитетом) руководителя он привлекал в пору своего расцвета поистине звездных лекторов, от крупнейших поэтов и писателей до крупнейших ученых в разных областях гуманитарных знаний.

И все это несла на своих плечах Татьяна Чередниченко.

Издание ее избранных работ, подготовленное к юбилейной дате, охватывает почти тридцатилетний период: от первой научной публикации, посвященной песенной поэзии А. П. Сумарокова (1975), до одной из последних (2002), где объектом наблюдения и социологического осмысления стала ее собственная смертельная болезнь. Между этими крайними точками размещаются тексты разных времен и разной направленности.

Многогранность личности Т. Чередниченко, ее подчас резко контрастные интересы хотелось в какой-то мере отразить в намеренно пестрой, разножанровой и разнопрофильной подборке статей. Они сгруппированы, насколько это возможно, тематически. Однако уникальность Чередниченко-профессионала состоит и в том, что все ее ипостаси — философа, музыканта, литератора… — глубочайшим образом переплетались, образуя подлинно неразрывное единство. Поэтому и ее работы нелегко однозначно развести «по рубрикам»: ни одна из них (см. оглавление) не обладает научной или жанровой чистотой, но лишь ориентирует в общем направлении.

Не касаясь сейчас конкретных вопросов, рассматриваемых Т. Чередниченко в материалах общегуманитарного наклонения, сделаем небольшое предуведомление в адрес молодых читателей, не знакомых с той общественно-политической обстановкой, в которой довелось работать автору. Большинство из статей по эстетике написано во времена, когда принадлежать к философско-эстетическому цеху значило подвергаться постоянному идеологическому давлению. Чтобы печататься, известные идеологические «реверансы» были абсолютно необходимы. И различие между разными авторами состояло еще и в том, с какой мерой топорности или — подчас — остроумия и даже изящества делались подобные ритуальные жесты. Эту сторону могут оценить сполна лишь те, кто еще застал «серьезные» советские времена и до сих пор «кожей чувствует» моменты, от которых надо было отвлечь недремлющего цензора, чтобы, пожертвовав внешним окрасом и косметическими деталями, донести главное. А те из молодых, кто вырос уже в безоглядной речевой свободе (если не сказать разнузданности) и даже представить не может прежних ограничений, пусть сумеют разглядеть — не изумляясь и не иронизируя над «идеологической выдержанностью» текстов — и за подобными драпировками (полупрозрачными по преимуществу) глубокую и далеко не ординарную — до сих пор! — мысль автора или портретируемого героя.

В Чередниченко был «здоровый цинизм» (по меткому определению одного из преподавателей): она трезво смотрела на отечественные реалии и не лезла сломя голову на баррикады. Но в заданных советской действительностью правилах игры находила возможность сказать — для умеющих слышать, — что в действительности стоит за «кризисом буржуазной культуры» (сообщая «попутно» массу полезнейшей и малодоступной информации о западном искусстве), равно как умела за неизбежной «марксистско-ленинской» вывеской развернуть подлинную «Эстетику музыкального искусства», состоящую в живом контакте с мировой научной мыслью. По оценке Ю. Н. Холопова, книга Т. Чередниченко (где марксизм-ленинизм, как он выразился, лишь «отметился») содержит обстоятельную «историю мысли о музыке» в связи с эстетикой (глава I), «теорию музыкальной истории» (! — глава III, вместе с «логикой музыкально-исторического процесса») и серьезно исследует саму музыку (главы IV, V), заключаясь эстетическим анализом музыки как таковой (Кантата № 4 И. С. Баха и кантата «Сокровенны разговоры» Н. Сидельникова). «По своему методу такая наука, в сущности, живет лишь “в рамке” марксизма-ленинизма, фактически будучи чуждой его ортодоксии», — утверждает ученый¹. (И очень жаль, что эту книгу — о емкости которой свидетельствует хотя бы гигантский список сложнейшей литературы на разных языках — в «новые времена» поторопились списать из иных библиотек, слишком доверчиво относясь к ее названию.) То же касалось и преподавания: по свидетельству Л. Кириллиной, слушавшей консерваторские курсы Т. Чередниченко в позднесоветские времена, она и тогда, будучи «приписанной» к кафедре марксизма-ленинизма, по сути занималась культурологией, которую «замечательно преподавала»; а «научный атеизм в ее исполнении превратился в блистательный курс истории религий»².

Возвращаясь к содержанию сборника, отметим, что у Т. Чередниченко были некие «сквозные» темы, к которым она обращалась неоднократно, в разных статьях и книгах. В данном издании это материалы, связанные с герменевтикой. По понятной причине в них есть определенные смысловые переклички, а иногда и небольшие текстовые совпадения. В тех случаях, когда этого требует логика изложения, они сохранены составителем в неприкосновенности.

В социологических очерках Т. Чередниченко есть свои излюбленные образы (такие, например, как незабываемая «девушка с веслом»), но и они суть не простые повторы, но выразительные и легко опознаваемые символы, сродни лейтмотивам, помогающие настроиться на нужную волну.

Обращаясь к некоторым остроактуальным, в полном смысле злободневным статьям на материале масс-медиа начала 90-х, можно и усомниться: не устарели ли они? Кто нынче помнит эти передачи с их гремевшими некогда ведущими? Но нет: кроме того, что «телесводки» Т. Чередниченко увлекают искрометной формой изложения, их «содержательная начинка» отнюдь не исчерпала срока годности, оставаясь питательной в своем культурологическом посыле — двадцать, а то и более лет спустя. И хотя в плане фактологии, возможно, не все уже найдет отклик у молодого читателя, не стоит, думается, загромождать текст пояснениями «от редактора». Пусть каждый услышит столько, сколько позволяют его возраст, культурный опыт и чутье. Оно в любом случае подскажет, что подобные «рецензии», при всей их хлесткости, не из ряда гламурных поделок — за блестящим авторским острословием угадывается хватка ученого, мыслящего глубоко и серьезно.

Сомнения могут ожидать и на подступах к культурологическому анализу «массово-песенной» лирики 70–80-х. Где она, эта лирика? Кто ее знает? И опять — нет. Размышления о ней много говорят не только тем, для кого подобные «культурные артефакты» живы и обитают в заповедных уголках сознания, но и тем, кто знаком с ними понаслышке или даже вовсе не знаком. Оригинальный ракурс — через теперь уже отзвучавшие (?) песни — позволяет уловить новое во вчерашней действительности, которая еще рядом, но далеко не познана.

Конечно, в некоторых текстах все же чувствуется принадлежность к более раннему этапу нашей науки и научной биографии самой Т. Чередниченко. Это ощутимо в уже упоминавшейся статье о песенной лирике Сумарокова, что и понятно. Написанная еще студенткой, работа выдает ее глубокий интерес к поэзии и отнюдь не ученическое владение этой сферой. Но в музыкально-аналитической части встречаются некоторые «архаизмы»; имея отчасти объективный характер, они отражают время (дистанция — в четыре десятилетия!) со свойственной ему аналитической манерой. В любом случае роль этой статьи не сводима к напоминанию о первых шагах неробкой дебютантки; она и сегодня помогает приобщиться «к музыкальному пониманию закономерностей стиха», что дается не каждому. Т. Чередниченко и далее продолжала действовать как «связной» между музыкой и поэзией. В аспирантские годы, работая в качестве литературного редактора над либретто «Князя Игоря» (для новой постановки оперы), она глубоко прониклась поэтическим даром Бородина и донесла до читателей музыкального журнала свои наблюдения в этой области. Равно чуткая к обоим искусствам и широко мыслящая в поисках объективных критериев художественной ценности, Т. Чередниченко проверяла и оттачивала свои эстетические идеи в приложении не только к музыке, но и к поэзии. Важен и ее практический опыт: эквиритмические переводы текстов из песен Ф. Шуберта, А. Веберна и других, частично воспроизводимые в данном издании. (Ее самостоятельное поэтическое творчество осталось известным лишь немногим.)

Словом Т. Чередниченко владела великолепно: умела писать сложно, но умела — и просто. Как уже говорилось, свои работы она адресовала отнюдь не одним только музыкантам. Поэтому в некоторых из них даются комментарии, уместные для широкой аудитории, но, на первый взгляд, избыточные для профессионалов. Однако и специалисты должны расслышать в этом сопровождении оригинальную ноту, хотя бы ввиду его нерядовой формы. В известной новомировской статье «Новая музыка № 6» динамичное взаимодействие «основного текста» (идущего на «крещендо») и «неподстрочных примечаний» («диминуэндо») составляет особый структурный замысел, со своими обертонами. Позже он — как игра смысловых пластов и планов — был развит в «нетиповой» по форме и жанру монографии: «Музыкальный запас. 70-е. Проблемы. Портреты. Случаи».

Нестандартная уже с первых своих профессиональных шагов и умудренная с годами разносторонним опытом, Т.  Чередниченко в поздние годы сознательно равнялась на категории «индивидуального проекта» — не только в строе мыслей, но и в их словесной оболочке. Целиком созвучную выражаемому форму она искала в своей последней книге, продуманной и прочувствованной, но — не осуществленной.

Осуществленной, хоть и печально недолгой, оказалась ее жизнь — полная неповторимых проектов жизнь Татьяны Чередниченко.

* * *

Составитель искренне признателен рецензентам — кандидату искусствоведения, доценту Г. И. Лыжову, кандидату философских наук, доценту Р. Ю. Кузьмину, кандидату искусствоведения, доценту Р. А. Насонову. Особая благодарность — моей дочери Анне, чья разносторонняя помощь позволила подготовить это издание.

---

1 См.: Холопов Ю. Н. Музыкальная наука / Теория музыки // История современной отечественной музыки: уч. пособие. Вып. 3. М., 2001. С. 562.

2. Цит. по: Валерия Ценова. Жизнь на взлете. М., 2010. С. 117.

Татьяна Кюрегян