Александр Соколов: «На подарки к юбилею Консерватории не потрачено ни одного бюджетного рубля»

Московской государственной консерватории имени Чайковского исполняется 150 лет. 

Нынешний праздник, продленный во времени, несомненно, станет достоянием большой истории. Кульминация торжеств — цикл замечательных концертов середины сентября, сложившихся в своеобразный мини-фестиваль. Открылся он расширенным заседанием Ученого совета Консерватории на сцене Большого зала при публике — друзьях, студентах, завсегдатаях. Прозвучали приветствия президента Владимира Путина, святейшего патриарха Московского и всея Руси Кирилла; среди гостей — немало государственных мужей и знаменитых музыкантов. Вручались ведомственные награды, почетные грамоты, благодарности, ценные подарки. 

Далее последовали три гала. Вечером 12 сентября на сцену вышел оркестр Консерватории под управлением своего худрука профессора Анатолия Левина, солировали выпускники Андрей Гугнин и Никита Мндоянц — лауреаты международных конкурсов, прошедших нынешним летом. 13-го выступили звезды мирового уровня, те, кто составил славу Консерватории во всем мире. 

Виктор Третьяков, Юрий Башмет, Николай Луганский, Александр Рудин, Маквала Касрашвили. Презентовались, таким образом, четыре номинации Конкурса имени Чайковского: фортепиано, скрипка, виолончель, вокал. Полвека назад по такому же принципу была составлена драматургия концерта в честь 100-летия. В двух последующих вечерах заявило о себе яркое «будущее»: вундеркинды Центральной музыкальной школы и сегодняшние студенты.

Круглую дату крупнейший музыкальный вуз встречает в суете ремонта и реконструкции. «Культура» преодолела строительные заслоны, чтобы поговорить с ректором Консерватории профессором Александром Соколовым.

культура: Консерватория отмечает 150-летие два сезона. Не так ли? 
Соколов: Юбилей не концентрируется на каком-то одном мероприятии, хотя 13 сентября, по старому стилю первый день осени, когда Консерватория открыла двери для первых учеников, — для нас всегда дата особая. Мы решили показать вуз в сегодняшнем состоянии и как можно более многогранно: жизнь каждой кафедры, каждого факультета. Ведь под одной крышей собраны разные виды творчества: исполнительское, научное, композиторское. Вот и спланировали двухлетний цикл. Пролетевший сезон предшествовал дате, нынешний только стартовал и будет ее шлейфом.

культура: Прошлый сезон выдался богатым на события. Памятны симфонические концерты, когда самые знаменитые дирижеры вели консерваторские оркестры. Как удалось привлечь Юрия Темирканова и Валерия Гергиева? 
Соколов: Действительно, ни Юрий Хатуевич, ни Валерий Абисалович в России не выступают ни с какими другими коллективами, кроме своих. Оба сделали исключение. У нас два симфонических оркестра: Студенческий, учебный, и Концертный, профессиональный. Мы разослали персональные приглашения замечательным дирижерам и, к счастью, не получили ни одного отказа. Притягательность и Большого зала, и самой даты обеспечили успех, на который я надеялся, хотя полной уверенности не было. Сезон открывал Геннадий Николаевич Рождественский, «отец» Концертного оркестра — по его инициативе он был создан. Потом в течение всего года вставали за пульт знаменитости. Маэстро репетировали, формировали программы, а это не меньшая ценность, чем выход на публику. Подготовительная работа — уникальная школа. Сложнейшие произведения звучали. Александр Лазарев впервые в России исполнил Третью симфонию удивительного композитора Николая Корндорфа — нашего выпускника. Владимир Юровский репетировал раритеты Стравинского долго и внимательно. Владимир Спиваков представил сочинения Бетховена. Валерий Гергиев провел блестящие встречи и впервые включил выступления Студенческого оркестра в программу Пасхального фестиваля. Сам повел музыкантов. Владимир Федосеев подготовил со студентами постановку «Евгения Онегина» — оперы, рожденной в наших стенах. Ведь Чайковский доверил премьеру студентам Московской консерватории, отказав Императорским театрам: Мариинскому и Большому. Поэтому «Онегин» всегда в нашем репертуаре. Вот такие подарки от дирижеров получила Консерватория. 

культура: Нынешний сезон анонсирует тоже много интересного. Чего ожидаете с особым нетерпением? 
Соколов: Главный акцент — возвращение в Большой зал отреставрированного органа. Проведена капитальная работа, частично — в России, многое сделано зарубежными мастерами, ведь отечественных органостроительных фирм нет, да никогда и не было. Орган, созданный на рубеже XIX–XX веков, имеет статус художественно-исторического памятника культуры, и было непросто вывезти ценнейший материал за границу. Процедурные отношения с таможней, подготовка страховок заняли приличный период. Международная комиссия для мониторинга работ собиралась регулярно, два раза в год. Недавнее заседание подвело итоги: все выполнено великолепно, но требуется время для окончания. Потому специалисты пролонгировали срок на три месяца. Мы не гонимся за результатом к дате, как когда-то сдавали объекты к съездам КПСС, после чего ликвидировали недоделки. 

культура: Когда орган звучал последний раз и определен ли день его дебюта после перерыва?  
Соколов: Молчит более шести лет. Органные концерты начала XXI века вызывали большую тревогу: инструмент рассыпался, нависла опасность полной утраты, решились на консервацию. Зазвучит он через три месяца, и этим событием откроется абонементный цикл выступлений органистов — российских и гастролеров. Наш орган родом из Франции и первым в 1901 году играл на нем французский музыкант. Тот же репертуар его соотечественник исполнит 17 декабря — такую арку мы решили перекинуть через столетие. Перекличка времен — жест нашей исторической благодарности. 

культура: Орган после завершения работ в Большом зале выглядит как новенький. 
Соколов: Фасад инструмента обновлен, но ведь публике видна только малая часть, орган — это целый город с лестницами и переходами. И если сам Зал мы отреставрировали за 11 месяцев, то на орган понадобилось два года. 

культура: Если Вы называете орган городом, то консерваторский квартал, который уже сейчас, на промежуточной стадии строительства, впечатляет масштабом, можно назвать музыкальным мегаполисом, где непросто сориентироваться. Не поможете?  
Соколов: Здания Консерватории в XX столетии простирались до Театра имени Маяковского, территория значительно сократилась в 1990-е годы. И только в начале XXI века удалось остановить потери и присоединить ряд строений. Наша программа, утвержденная и профинансированная правительством, называется «Программа ремонта, реставрации, реконструкции и приспособления». За каждым из этих слов — своя специфика.

культура: Самой сложной, наверное, была реставрация в БЗК? 
Соколов: Конечно, хотя там проводились все виды работ. Главным условием оговаривалось возвращение акустических параметров зала. Акустика сильно ухудшилась по разным причинам. Достаточно сказать, что зал покрывали 12 слоев краски, а рыхлая краска — обстоятельство убийственное. Венские кресла менялись на те, что поглощали звук. В подвалах скопилась машинерия, оборудование, связанное с вентиляцией и канализацией, их вибрация тоже пагубно отражалась. 

культура: Но без этих систем никак не обойтись... 
Соколов: Вот и возникла необходимость строительных перемен. Появился совершенно новый инженерный корпус, его никто не видит, он подземный, уходит на 8 метров в глубину и расположен между памятником Чайковскому и входом в Большой зал. Там собрано все необходимое оборудование, занимавшее раньше подвалы и цокольный этаж. 

культура: Ремонт, реставрация, реконструкция — понятно, а приспособления? 
Соколов: Важный момент. Например, обеспечение безбарьерной среды с учетом потребностей людей с ограниченными возможностями. Теперь есть специальные лифты, пандусы, а в самом престижном 6-м ряду партера несколько кресел заменяются на места для колясочников. Эти «приспособления» сделаны во всех залах. Их четыре, а не три, как прежде: Большой, Малый, Рахманиновский и новый — Белый зал Мясковского. В нем установили небольшой орган, и получился салон на 80 мест — удобный и красивый. Когда-то здесь был большой класс, а еще раньше — квартиры для профессуры. 

культура: Что с богатейшей библиотекой, которой давно уже не хватает площадей? 
Соколов: Гигантские фонды ждет переезд из первого учебного корпуса, где ремонт близок к завершению, в собственное здание. Оно — наше приобретение, старинный дом за Рахманиновским залом. Тоже памятник, там жили когда-то хоровые композиторы и дирижеры, работавшие в Синодальном училище, а позже преподававшие в Консерватории. Рахманиновский корпус разделили на концертную и учебную зоны с разными входами, появились залы для репетиций, предусмотрены гримерные для артистов. Удалось спасти четвертый учебный корпус, находившийся в аварийном состоянии, его даже собирались сносить. Сейчас он один из самых современных по оборудованию. 

культура: Будет ли оперный театр к радости тех, кто о нем давно мечтает?  
Соколов: Это совершенно новый проект. Оперного театра никогда не было у Московской консерватории, и дипломированный специалист-певец фактически не получал опыта пения на сцене в костюме, гриме, в соответствующей режиссуре и сценографии. Когда-то Галина Павловна Вишневская решила восполнить эту лакуну, создав школу и Центр оперного пения, куда приходили и наши выпускники. Собственный театр у нас будет — на 500 мест, с совершенным мультимедийным оснащением. Он выполнит учебные функции и откроется для показов нашего огромного репертуара. 

культура: Театр тоже расположен неподалеку от Консерватории? 
Соколов: Да, он строится на пересечении Кисловских переулков. Все консерваторские корпуса рядом и будут связаны подземными переходами или галереями. 

культура: Когда же громадье планов полностью воплотится в жизнь?  
Соколов: То, что я успел перечислить, рассчитываем завершить до конца 2019 года. За исключением Оперного театра, строительство которого будет продолжаться. Еще не назвал важный объект — многофункциональный студенческий комплекс на Малой Грузинской.

культура: Давно известно о неблагополучии общежития возле зоопарка. 
Соколов: Старое здание 1960-х обветшало, не соответствует ни санитарным, ни пожарным нормам и доживает последние дни. Уже возведен первый 15-этажный корпус, появятся еще два таких же высотных дома и зона, где будут два концертных зала, репетиционные помещения с инструментами, а также — бассейн, тренажерные залы, квартиры для приезжающих с мастер-классами профессоров и для родителей, навещающих детей. Это важно, потому что сейчас заметно выравнивание соотношения между москвичами и иногородними. Количество мест в общежитии увеличивается вдвое: если сегодня в достаточно стесненных условиях живут 500 студентов, то в новом комплексе спокойно разместятся около тысячи человек.

культура: В дни юбилея грамотами и подарками отметили представителей всех консерваторских служб. Особый интерес вызвала новая ежегодная премия, врученная на открытом заседании Ученого совета в БЗК знаменитым на весь мир педагогам. Что это за награда? 
Соколов: Вы знаете, что перед Малым залом, в фойе, есть мраморная доска, где золотыми буквами высечены имена лучших воспитанников, начиная с первых выпусков до середины XX века. Потом по решению Ученого совета взяли паузу, и она длится до сих пор. Решили, что выбор новых имен должен пройти через призму времени. Наверное, это правильно. 

Московская консерватория учредила свою премию. Лауреату вручаются золотая медаль, она действительно из чистого золота, и полмиллиона рублей, тоже «чистыми». Каждый год тайное голосование Ученого совета будет определять пятерку выдающихся профессоров Консерватории. Таким образом мы подхватываем прерванную традицию.

культура: Претенденту на награду достаточно профессорского звания? 
Соколов: Одно из условий — полувековой стаж работы в Консерватории. У нас, к счастью, таких много, что не так уж удивительно: часто педагогическая деятельность начинается сразу после аспирантуры и длится всю жизнь. Первые лауреаты — гордость Консерватории: Геннадий Рождественский, Михаил Воскресенский, Сергей Доренский, Наталия Шаховская, Екатерина Царева.

Наград и сюрпризов, действительно, было немало, и на подарки не потрачено ни рубля. На наш призыв откликнулись благотворители — и физические, и юридические лица. Они взяли на себя всю нагрузку, чтобы сделать наш праздник красивым и запоминающимся.

культура: Помните 100-летие Консерватории?  
Соколов: Тогда я готовился к поступлению и смотрел концерт, стоя на галерке. Alma mater всегда ярко отмечала круглые даты. Программа 1966-го запомнилась как удивительно продуманная. В тот год прошел Конкурс имени Чайковского, и интерес состоял в особой интриге сопоставления впечатлений от конкурсных прослушиваний и юбилейного концерта. Номинации музыкального соревнования представляли: фортепиано — Лев Оборин, виолончель — Мстислав Ростропович, вокал — Тамара Милашкина и Юрий Мазурок. В скрипке — феноменальное сочетание двух династий. Концерт Вивальди для 4 скрипок исполняли два Ойстраха: Давид Федорович с сыном Игорем и два Когана: Леонид Борисович с сыном Павлом, еще учеником ЦМШ. В студенческом симфоническом оркестре за первым пультом скрипок — Олег Каган, а рядом — Виктор Третьяков. Вот такие студенты, уже лауреаты, не гнушались играть в оркестре. Блестящий пример для подражания!

культура: Русская профессиональная музыкальная школа — великая, образцовая — намного моложе европейских, итальянской или немецкой. Почему Консерватории в России возникли позже?  
Соколов: Мысль о создании Консерватории созревала постепенно, и зерна бросали задолго до того, как появились всходы. Новый тип учебного заведения изменял социальный статус музыканта, по сути это был сложный переход от дилетантизма — а любительское музицирование вполне удовлетворяло потребности публики — к профессионализму. Серьезную работу вело Императорское русское музыкальное общество братьев Рубинштейн.

культура: Критик писал, что своей деятельностью эта первая концертная организация ознакомила публику «с высшими произведениями музыкальной культуры, отечественной и западной, а потом, образовав значительный контингент сочувствующих лиц, оно получило возможность открывать учебные заведения...» 
Соколов: И первой консерваторией стала Петербургская, основанная Антоном Рубинштейном. Московская профессура — из первого петербургского выпуска — перешла прямо со студенческой скамьи на преподавательскую кафедру. Прежде всего это Петр Ильич Чайковский, который вел курс теории музыки и подготовил собственный учебник гармонии.

культура: На открытии Московской консерватории Петр Ильич сыграл на рояле сочинение Глинки. Это был принципиальный выбор? 
Соколов: В программе значился Бетховен, а Чайковский встал и сказал, что первой должна прозвучать музыка Глинки — композитора русского. Сел и сыграл наизусть Увертюру к опере «Руслан и Людмила». Конечно, не случайно.

культура: Идея возвысить значение русской музыки и русских артистов, по словам Николая Рубинштейна, основателя Московской консерватории, стала ее главной традицией и отличительной чертой. 
Соколов: Есть и второе отличие, тоже связанное с Николаем Григорьевичем. Он не сомневался сам и убеждал всех в том, что музыкант должен не только владеть специальностью — репутация серьезного профессионала требует широких и глубоких знаний. За образованием он следил внимательно.

культура: Консерватория — один из символов столицы, как Большой театр или метро. От особняка княгини Дашковой сохранился ведь только главный портик, само здание возводилось заново. Специально для учебного заведения? 
Соколов: Первые шаги были сделаны на Воздвиженке, в доме баронессы Черкасовой. Но вскоре почувствовали тесноту и переехали по адресу, ставшему постоянным, — в аристократический особняк на Большой Никитской, построенный по заказу Дашковой самим Василием Баженовым. В 1878 году появилась возможность выкупить помещение, из аренды оно перешло в собственность. Поддержку оказывал не только Двор, но все общество. Император пожертвовал 400 тысяч серебром, чем подал пример дворянству, мещанам, купцам. Так были собраны деньги на новое здание с концертным залом. Архитектор Загорский не только не взял гонорар за проект, но и подарил мраморную лестницу, которая сейчас встречает каждого зрителя.

культура: В документах эпохи — жалобы на нехватку денег, но ведь обучение было платным и недешевым? 
Соколов: Однако приблизительно десять процентов слушателей не только бесплатно занимались, но еще и получали стипендию. При директорстве Танеева возникли два отделения, странно названных виртуозным и педагогическим. На первом учились талантливые музыканты, их планировалось выводить на мировой уровень, на втором — те, кто мог платить, но не претендовал на лавры известности и создавал культурную среду.

культура: Здесь всегда преподавали знаменитые музыканты... 
Соколов: Отличительная особенность российских консерваторий — школа, ее преемственность. Каждый студент знает не только своего учителя, но и того, у кого тот учился, и так далее. На Западе немало отличных мастеров: они получают контракт, приезжают, преподают и уезжают. Кто будет следующим — неизвестно. У нас передача и культуры звука, и способа интерпретации, и отношения к профессии осуществляется от поколения к поколению.

культура: И все же были те, кто отказывался от педагогики. Например, Святослав Рихтер. 
Соколов: Педагогика — особый дар, и не все исполнители его в себе чувствуют. А по поводу Святослава Теофиловича ходит в Консерватории такая история. О том, чтобы Рихтер учил студентов, мечтали не только сами воспитанники, но и весь педагогический состав. Уговорить не удавалось. Решили воздействовать через его жену, профессора Нину Львовну Дорлиак. Свершилось чудо — строптивый гений пришел оформляться на работу. В отделе кадров ему протянули бумагу и продиктовали текст: «Прошу принять меня...» Святослав Теофилович в гневе воскликнул: «Я никого не прошу, это меня просят». Встал, свернул чистый лист и вышел. Так и не сложилось.

культура: В отреставрированном БЗК многое привычно — скажем, овальные портреты композиторов под огромными окнами, но появилась святая Цецилия, и ее современная публика не помнит... 
Соколов: Портреты украшают зал с первого дня. Воплотилась идея представить галерею великих композиторов. В период борьбы с «безродным  космополитизмом» убрали изображения немецких музыкантов, заменив их Римским-Корсаковым, Даргомыжским, Мусоргским и Шопеном. Картины с лицами Генделя и Глюка не сохранились, а портреты Гайдна и Мендельсона найдены и теперь висят в фойе Консерватории.

Витраж «Святой Цецилии» — покровительницы музыки — вернулся в фойе благодаря любопытной истории. В первые дни Великой Отечественной во время бомбежки стеклянная картина разлетелась. Нашелся человек, собравший все осколки в чемоданы, пролежавшие в Консерватории 50 лет, но четверть века назад их выбросили. Тогда нашелся еще один человек, сберегший образцы разных стекол. Когда возникла мысль восстановить первозданный интерьер, то решили воскресить «Цецилию», всеми забытую. Привыкли к полотну молодого Репина «Славянские композиторы», заменившему витраж. Картина — тоже реликвия, созданная для ресторана «Славянский базар». За тот заказ боролись академики, но молодой Илья Репин назвал самую низкую сумму за свой труд, что и предопределило выбор. Стекла для «Цецилии» отлили в Петербурге, в Эрмитажной витражной мастерской. Отыскали фронтальные фотографии, правда, черно-белые. В процессе работы появился и еще один человек, сказавший, что хочет сделать подношение Консерватории. Оказалось, у него хранится частица мощей святой Цецилии из Ватикана, подтвержденная сертификатом. Это свадебный подарок его прабабушки, которую звали Цецилия. Так витраж пережил второе рождение.

культура: Наверное, реставрация БЗК и строительство консерваторского города — Ваша главная задача на посту ректора? 
Соколов: Если говорить о хозяйственном аспекте, то, конечно. Но не забывайте, что на наше время выпали административная реформа и новый закон об образовании. В решении этих серьезных проблем Консерватория принимала горячее участие.

культура: Вы имеете в виду систему непрерывного образования: школа — училище — вуз? 
Соколов: Да, российская традиция, отшлифованная десятилетиями. Система гибкая и мудрая. ЦМШ-десятилетка — «питомник», где готовят наших абитуриентов. Кроме этого прямого пути из школьных классов в аудитории, есть более извилистый, через училище. Туда поступают воспитанники районных музшкол, где тоже имеются особо талантливые дети, и их надо заметить, вывести на дорогу в Консерваторию. Оба потока сходятся к вершине. Я тоже сначала занимался в районной семилетке, потом в училище. Система, которую многие пробовали копировать, была подвергнута испытанию Болонским процессом. Желание переключиться на модель, явно отстающую от того, что у нас накоплено, — бездумно. Возникла зона напряженной дискуссии, где мне и в качестве министра, и в качестве ректора приходилось активно участвовать.

культура: Несколько лет назад публика поредела — ушли интеллигентные старушки, для кого поход на музыкальный концерт являлся едва ли не смыслом жизни...  
Соколов: Такой период был. Но сейчас в четырех залах, работающих в параллельном режиме, всегда аншлаг. Даже на концертах авангарда или, наоборот, старинной музыки, а они, согласитесь, очень специфичны, — яблоку негде упасть. Попробуйте купить билеты на эти вечера! Так что проблема у нас не как заполнить зал, а как удовлетворить растущий спрос.

Источник: http://portal-kultura.ru/