От редактора 3

Ария Суок из оперы «Три толстяка». Слова С. Богомазова 7

Песня Суок из оперы «Три толстяка». Слова С. Богомазова 11

Песня Маргариты. Слова И. В. Гёте. Перевод Б. Пастернака 17

Колокола Кордовы. Слова Ф. Гарсиа Лорки 20

Испанская песенка. Из музыки к новелле М. Сервантеса «Цыганочка» 24

Русская песня 30

Вокализ Каштанки из оперы «Каштанка» 32

Улетает белый голубь вдаль. Слова С. Богомазова 39

Молитва. Слова М. Лермонтова 43

Аллилуйа (Светлое Воскресение) 45

И пора уснуть, да жалко (Маленькая кантата). Слова А. Блока

    1. Та жизнь прошла 54

    2. Всё, что память сберечь мне старается 55

    3. Была ты всех ярче, верней и прелестней 56

    4. За снегами, лесами, степями 60

    5. И пора уснуть, да жалко 61

Век мой, зверь мой

    1. Век мой, зверь мой. Слова О. Мандельштама 68

    2. Бараний марш. Слова Б. Брехта 75

    3. Забыть велят. Слова А. Твардовского 83

    4. Матерь Божия 86

    5. Я пригвождён к трактирной стойке. Слова А. Блока 89

    6. Домой. Слова В. Набокова 96

    7. Русь моя, жизнь моя. Слова А. Блока 103

Четыре женских лика

    1. Наташа. Слова А. Пушкина 110

    2. Мария. Слова А. Блока 114

    3. Любовь. Слова М. Лермонтова 117

    4. Катерина. Слова народные 120

Приложение. И пора уснуть, да жалко (Маленькая кантата). Слова А. Блока. Редакция для сопрано

1. Та жизнь прошла 123

2. Всё, что память сберечь мне старается 124

3. Была ты всех ярче, верней и прелестней 125

4. За снегами, лесами, степями 129

5. И пора уснуть, да жалко 130

Музыкальный мир Владимира Рубина обширен, это самобытное звуковое и стиховое пространство, воплощающее в себе как личную судьбу, так и судьбу нескольких поколений. Этот мир соединяет в себе реальную жизнь, музыку, поэзию, философию и высокую драму. В своем исследовании творчества Рубина Александр Тевосян проницательно назвал музыкальный мир Рубина «поэтическим театром». Если мы обратимся к языковым и культурным истокам слова «поэзия», к Древней Греции, то становится ясна обобщающая точность термина: «пойэсис» (поэзия) — это изначальное человеческое творчество как таковое. Владимир Рубин — рыцарь творчества и непрестанного труда, создатель особого музыкально-поэтического театра, связанного с историей и трагической духовной судьбой России. Поэтому для композитора так исключительно важно стихотворное и философское слово. Его роль не имеет ничего общего с привычным использованием тех или иных текстов для написания подходящей к ним и иллюстрирующей их музыки.

Для Рубина русская словесность не только предельно родной и экзистенциально значимый язык, но, как и музыка, является совершенно самостоятельной стихией мысли, звука, ритма и интонации. Поэтому важно, как сам композитор работает с поэтическими текстами. Созданные Рубиным либретто для больших опер («Июльское воскресенье», «Крылатый всадник», «Каштанка»), моноопер («Ночные видения», «Сцены из гусарской жизни», «Альбом Алисы»), тексты ораторий («Песни ветровые», «Вечерние песни», «Алёнушкины сказки» и др.) и вокальных циклов — это замечательные произведения словесного искусства, где (как сознательно, так и интуитивно) используется принцип надвременного диалога, бесстрашного разговора композитора сквозь время и пространство с великими литературными произведениями и их авторами. Здесь мы обнаруживаем голоса почти всей мировой литературы, как прозаических, так и стихотворных текстов выдающихся писателей и поэтов. Следует сказать, что композитор зачастую творчески перерабатывает используемые им поэтические тексты, вводя повторы или новые комбинации элементов стихотворных оригиналов, иногда меняя и добавляя слова, чтобы акцентировать внимание на особенно важных для него выразительных моментах. Только в свете такого диалога с литературными первоисточниками можно понять особую образную стихию вокальных сочинений Рубина, в том числе тех, что вошли в предлагаемое издание. Это касается всех представленных здесь романсов, песен и вокальных циклов композитора. Задача составителей была не только издать полезную и удобную для исполнителей двухтомную антологию вокального творчества Рубина, но создать ощущение некоего непрерывного смыслового, интонационного и образного потока, связанного мощным единством внутреннего мира и абсолютно цельного музыкального языка композитора.

Для Рубина характерно мышление идеями и символами, пронизывающими все его творчество. Исполнителям и исследователям творчества композитора стоит обратить внимание на эту важную для большого художника склонность к музыкально-поэтическим обобщениям, смысловым и музыкальным лейтмотивам. Перечислим некоторые из музыкальных архетипов Рубина, как в их поэтической, так и в музыкальной форме.

• Образ вечной чистоты, детства, девочки-девушки или мальчика, тема абсолютной (ангельской) невинности — ария и песня Суок, «Анна-Анька» из «Скорбных песен», цикл «Коля-Колюшка», а из не вошедших в двухтомник сочинений — Алиса из «Альбома Алисы».

• Образ вечной женственности, судьбы любящей и страдающей женщины — Песня Маргариты, Русская песня, циклы «Четыре женских лика», «Утоли моя печали», «Скорбные песни».

• Образ «века-зверя», неотвратимого зла и страдания (тритон, хроматика, уменьшенная кварта), часто вместе с мотивами креста и ритмом сарабанды или похоронного марша — заглавная песня цикла «Век мой, зверь мой», начало; № 4 «Отчаяние» из цикла «Утоли моя печали», начало; № 2 «Белые ночи» оттуда же, такты 25–36.

• Образ активного тупого зла, «бараньего марша» — № 2 «Бараний марш» из цикла «Век мой зверь мой»; № 5 «Скоморошина» из цикла «Утоли моя печали», такты 37–47; № 4 «Наш дом» из цикла «Коля-Колюшка», такты 19–27.

• Лейтмотив молитвы Богородице — № 7 «Утоли моя печали» из одноименного цикла, такты 30–33; № 4 «Матерь Божия» из цикла «Век мой, зверь мой», такт 22; № 2 «Молитва» из цикла «Коля-Колюшка».

• Лейтмотив Светлого Воскресения — «Аллилуйа», такты 15–18; № 7 «Утоли моя печали» из одноименного цикла, такты 117–128.

• Лейтмотив пути-дороги, тройки, вечного хода жизни — № 5 «Я пригвожден к трактирной стойке», такты 5–10, № 7 «Русь моя, жизнь моя», такты 21–22 и далее, из цикла «Век мой, зверь мой»; № 6 «Дорога» из цикла «Коля-Колюшка», такты 102–114.

• Лейтмотив птичьего «райского» пения и свиста — № 1 «Желтый месяц», такт 6, № 6 «День весенний», такты 7–8, 14–16, 29–33 из цикла «Утоли моя печали»; № 3 «Анна-Анька» из цикла «Скорбные песни», такты 1–2.

• Лейтмотивы природы, лесной тишины, медитации — № 6 «Домой» из цикла «Век мой, зверь мой», такты 46–51; № 5 «Счастье будет» из цикла «Скорбные песни», начало.

• Лейтмотив России трагической, распятой и распинающей, апокалиптической, интонационно связанный с темой Dies irae, — № 7 «Русь моя, жизнь моя» из цикла «Век мой, зверь мой», начало.

В двухтомник включены как отдельные песни и арии Владимира Рубина, так и его вокальные циклы. В обеих частях в основном соблюден хронологический порядок, но также учитывались не связанные с хронологией смысловые взаимосвязи между сочинениями. Впервые публикуются «Испанская песенка» и циклы «Четыре женских лика», «Скорбные песни», «Век мой, зверь мой», «Коля-Колюшка».

Открывается первый том несколькими песнями, которые можно условно отнести к «европейскому» образному ряду. При этом логично было начать с сочинения, любимого несколькими поколениями слушателей, впервые принесшего Владимиру Рубину российскую и международную известность, а именно с оперы по сказке Юрия Олеши «Три толстяка» (1956). Эта повесть-сказка — замечательное явление русской советской прозы. При этом в ней, как и в опере, важны европейские литературные ассоциации, в том числе внутренняя связь с фантастическим миром Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Ария и песня Суок — не просто красивая «детская» театральная музыка, а одно из тонких воплощений образа вечной детской, почти ангельской чистоты, значимого для всего творчества Рубина. (Напомним, что в сказке Олеши таинственное имя Суок переводится как «вся жизнь».) В наш двухтомник не вошла замечательная моноопера-мадригал Рубина «Альбом Алисы» по сказке Льюиса Кэрролла, но нельзя не упомянуть, что характер Суок у Рубина связан с образом девочки Алисы и с другими воплощениями «вечно детского» у композитора, в том числе с темой невинности в цикле «Коля-Колюшка», представленном в самом конце нашего издания.

«Песня Маргариты» на слова Гёте (1978) продолжает и при этом с новой стороны раскрывает музыкальную традицию, идущую от Шуберта. Рубин, в отличие от Шуберта, подчеркивает в фортепианной партии не столько неумолимое движение прялки и времени, сколько оцепенелую смертельную тоску и отчаяние Маргариты, отчетливо выраженную в словах: «Чуть отлучится, забьюсь как в петле» (перевод Б. Пастернака). Рубин рисует звуками это отчаянное биение, которое одновременно и зов любви, и боль сердца (начало песни, мотив фортепианного вступления).

Две песни — «Колокола Кордовы» на слова Федерико Гарсиа Лорки (1985) и «Испанская песенка» (1998) — образуют маленькую испанскую группу и завершают небольшой «европейский» фрагмент в нашем издании. Испания и поэзия Лорки являются для Рубина одним из важнейших музыкально-философских миров, средоточием тем любви, смерти, взыскания вечного смысла и преодоления небытия. Концентрацию этих мотивов мы встречаем в его философско-романтической опере «Крылатый всадник».

«Русская песня» на народные слова (1987), Вокализ Каштанки из одноименной оперы (1987), «Улетает белый голубь вдаль» на слова Сергея Богомазова (1999) образуют условную «секулярную» часть русского песенного блока. После него идут две песни, завершающие первый раздел первого тома и вводящие нас в исключительно значимую для композитора религиозную образную сферу: «Молитва» на слова Михаила Лермонтова (1990) и «Аллилуйа» на канонический церковный текст (1987). Как уже говорилось, «Аллилуйа (Светлое Воскресение)» является сквозной лейттемой хорового, инструментального и песенного творчества Рубина. Этот напев, в частности, используется композитором в оратории «Светлое Воскресение», в моноопере «Альбом Алисы», в финале «Детского альбома» для фортепиано (посвященного автору этих строк) и в вокальном цикле «Утоли моя печали» (1994), помещенном в настоящем издании.

После блока песен и арий следует большой раздел из шести вокальных циклов, три из которых входят в первый том, три других составляют целиком том второй. «И пора уснуть, да жалко», маленькая кантата на слова Александра Блока, принадлежит к несомненным шедеврам вокального творчества композитора. Написанный в 1971 году, цикл является редким образцом соединения высокой философской лирики, опирающейся на русскую фольклорную интонацию, знакомую нам по циклам Георгия Свиридова 50–60-х годов, и новаторских для своего времени исполнительских приемов фортепианной игры, в том числе использования кластерной техники и игры на струнах. В этом небольшом сочинении концентрируются почти все основные образные и философские лейттемы, свойственные «поэтическому театру» Рубина: одиночество и избранность поэта, ностальгия, мучительная любовь к России, пожар прошедшей любви, ангельская чистота детства, сон, смерть и бессмертие.

«Век мой, зверь мой» (1986) — трагическая эпопея о судьбе России и судьбе поэта, где развернуты и соединены все упомянутые выше лейтинтонации и где впервые, в четвертом номере «Матерь Божия», прозвучит ключевая для позднего творчества композитора тема молитвы Богородице. Завершает первый том цикл «Четыре женских лика» (1985), посвященный Галине Писаренко. Рубин находит сильное и разнообразное звуковое воплощение для древней поэтическо-философской темы вечно женственного (запечатленной Гёте в знаменитой последней строчке второй части «Фауста»).

Второй том, как уже было сказано, включает три крупных вокальных цикла композитора. Несмотря на разное время создания, они представляют собой некое единое целое, поэтическо-театральный триптих, в том числе благодаря связующей их теме религиозной медитации и покаяния. «Утоли моя печали» и «Скорбные песни» (2010) дополнительно объединены любовным вниманием композитора к поэзии русского Серебряного века, особенно к стихам Анны Ахматовой. Важно также деликатное, но образно убедительное присутствие в тексте песен вставных строчек, принадлежащих дочери композитора Кате Рубиной — талантливой художнице, поэту, прозаику и драматургу. Завершает второй том цикл «Коля-Колюшка (Ласковые песни)» (2016). Написанный на слова Н. Долуханяна и К. Рубиной, он покоряет лаконичностью и выразительной точностью письма, доходящей до экстатического сияния в образах ангельской детской наивности и чистоты перед лицом смерти, а также моментами обличающего гротеска и безжалостными трагическими кульминациями.

В двухтомнике соблюдена максимальная близость к оригинальным авторским рукописям и первым изданиям, любезно предоставленным Владимиром Ильичом Рубиным в распоряжение составителя, редактора и издателей. Одобрены композитором также некоторые особые редакторские решения, связанные с введением дополнительных артикуляционных лиг, обозначения ритма, французских лиг и педализации. Издание с любовью и пожеланиями здоровья и дальнейшего творчества посвящено 95-летию со дня рождения композитора.

М. Аркадьев