Книга воспоминаний пианистки, профессора Московской консерватории Нины Леонидовны Коган — об ее удивительной семье: прежде всего о ее знаменитом отце, скрипаче Леониде Когане, маме — скрипачке Елизавете Гилельс, брате — скрипаче и дирижере Павле Когане. Но не только о них. За страницами семейной хроники проступает Эпоха. В живое и увлекательное повествование встроены яркие портреты и великих музыкантов (от Яши Хейфеца до Арама Хачатуряна), и простых людей, окружавших семью Коганов-Гилельсов. Большое количество уникальных фотографий создает параллельный колоритный визуальный ряд.
Издание предназначено для широкого круга любителей музыки, профессионалов, всех, кто интересуется историей отечественной культуры.
М. Сегельман. Семья, музыка, страна, время 4
От автора 6
Благодарности 7
Две Маши и Дусенька (а сначала Шураня) 8
Кусочек стула в Малом зале 20
Бурная молодость, или Все могло сложиться иначе 27
Горечь, сладость и торжество любви 41
Такие разные бабушки! 47
Гилельсы — история для романа 58
Сладкая парочка 64
Любимое дитя, или Кто в доме младший 90
Мама, не уезжай! 96
Суд отца 106
Мы хотим собаку! (Начало конца) 110
Что могут руки скрипача 123
Старые фото 129
Удивительным человеком был наш папа. Добрый, деликатный до застенчивости, на сцене он превращался в дьявола. Он говорил тихо, но даже в толпе все замолкали и слушали только его. Он мог смеяться до слез. Или забрать у Павлика игрушку и играть в нее. Никогда не тронул нас пальцем, но мы боялись его как огня. Думаю, что боялись его осуждения. После неудач — профессиональных или в школе — говорил с сожалением: «Эх ты!» — и это было хуже пощечины. Никогда ни о ком не сказал плохо и запрещал это делать нам.
Его советы были бесценны, он моментально реагировал на любую жизненную ситуацию верным решением. И если мы не слушали его, поступали по-своему, позже всегда поражались, как он был прав. А в чем-то он был по-детски наивен и даже беззащитен. Мама, а со временем и мы старались оградить его от несправедливости. Он же никогда не замечал в людях хитрости, недоброжелательности, зависти, ему казалось, что все открыты и искренни, как он сам. Он не знал тщеславия и не терпел фальши.
Чистота его души слышна в каждом звуке скрипки. Он был удивительно доброжелателен к коллегам, помогал начинающим скрипачам. Его требовательность к себе была огромна, того же он ждал от нас.
Папы нет уже тридцать шесть лет, и все эти годы я старалась ничего не забыть, жить теми же принципами и так же воспитывать своих детей, чтобы быть достойной называться его дочерью.
Нина Коган, 2019
