Введение 5

Глава первая. Музыкально-фольклористическая мысль и культурная жизнь Москвы (1866 — начало 1870-х годов) 16

Открытие Московской консерватории как результат преобразований в России второй половины XIX века 16

«Речь на открытии Московской консерватории» В. Ф. Одоевского (1866) 18

Музыкально-фольклористическая деятельность консерваторцев 1860–1870-х годов 21

Первая этнографическая выставка, 1867 22

Первый археологический съезд, 1869 27

Политехническая выставка, 1872. А. Ф. Эйхгорн 39

В. П. Прокунин и его сборник «65 русских народных песен», 1872–1873 50

Итоги развития музыкальной фольклористики периода 1860–1870-х годов 53

Глава вторая. Работа С. И. Танеева над музыкальным фольклором 72

Записи и обработки С. И. Танеевым украинских народных песен. А. А. Гатцук, Н. А. Янчук 75

С. И. Танеев и В. Ф. Миллер — основатели Музыкально-этнографической комиссии 82

Первая в России научная экспедиция на Кавказ 94

Значение деятельности С. И. Танеева в истории русской музыкальной фольклористики 107

Глава третья. С. В. Смоленский и народная музыкальная культура 117

Взгляды Смоленского на народное искусство 119

Смоленский об изучении церковного православного пения и народного музыкального творчества 124

Церковный напев, песня и нотированная рукопись как основы музыкально-теоретической концепции Смоленского 128

Смоленский о развитии народной культуры во времени и пространстве 130

Смоленский о народной традиции Русского Севера 135

Смоленский о нотированной рукописи как высшем достижении народной музыкальной культуры 138

Применение Смоленским метода сравнительных исследований 139

Взгляды Смоленского и Линёвой на народное музыкальное творчество и музыкальная фольклористика начала XX века 141

Смоленский о взаимоотношении стихотворного текста и напева в народной песне 147

Смоленский о строении произведений музыкального фольклора 149

О значении трудов Смоленского в русской фольклористике 152

Глава четвертая. Музыкальная фольклористика начала XX века. Деятельность Музыкально-этнографической комиссии 157

Собирательская работа МЭК 159

Собирание образцов музыкального фольклора корреспондентами на периферии 163

Экспедиционно-собирательская работа 172

Научно-исследовательская работа 183

Учебно-просветительская работа 195

Периодическая печать о музыкальном просвещении и образовании 195

Народная песня и хоровое исполнительство как основы общего музыкального образования 197

Этнографические концерты 202

Просветительские лекции как одна из основ учебных курсов по музыкальному фольклору 204

Преподавание музыкального фольклора в России начала XX века 207

Работа МЭК по внедрению музыкальной фольклористики в учебный процесс 207

Записка о введении преподавания народной музыки в консерваториях и музыкальных училищах 209

Преподавание народной музыки в Синодальном училище 213

Глава пятая. Фольклористическая деятельность Секции изучения народной музыки Этнографического подотдела МУЗО Наркомпроса 226

Глава шестая. Музыкально-педагогическая деятельность А. Д. Кастальского 246

Деятельность А. Д. Кастальского в Народной хоровой академии 246

Деятельность А. Д. Кастальского в Московской консерватории 254

Дальнейшая перспектива преподавания музыкального фольклора в Московской консерватории 270

Заключение 275

Использованная литература 281

Указатель имен 301

История отечественной музыкальной фольклористики как науки и учебной дисциплины неотделима от истории Московской консерватории. Фольклористическая проблематика красной нитью проходит сквозь деятельность консерватории, начиная со времени ее основания в 1866 году. Многие видные фигуры, ставшие легендарными символами консерватории, уделили серьезное внимание народной музыке. О необходимости изучения, собирания и преподавания народной песни было заявлено В. Ф. Одоевским¹. Интерес к музыкальному фольклору проявляли С. И. Танеев, М. М. Ипполитов-Иванов. Первые в истории отечественной музыкальной фольклористики нотации с фонографических валиков былин, напетых в 1894 году олонецким сказителем И. Т. Рябининым, осуществил А. С. Аренский. В разное время вопросы народного музыкального творчества привлекали Д. В. Разумовского, С. В. Смоленского, А. В. Никольского, А. Д. Кастальского, В. В. Пасхалова, С. Л. Толстого, Н. Я. Брюсову, Н. А. Гарбузова [1]. Начиная с 1930-х годов, в консерватории развернули свою научно-творческую деятельность родоначальники современной музыкально-фольклористической школы К. В. Квитка и Е. В. Гиппиус [2]. Их стараниями был открыт и стал успешно функционировать Кабинет по изучению музыкального творчества народов СССР².

Широчайший круг вопросов, возникающих в связи с проблемой формирования и развития музыкальной фольклористики в контексте истории Московской консерватории, обусловлен ее статусом как одного из главных музыкальных вузов страны, сосредоточившим важнейшие направления музыкального исполнительства, науки.

Одно из них определяется развитием отечественной музыкально-фольклористической мысли. Идеи выдающихся исследователей А. Н. Львова, В. Ф. Одоевского, А. Н. Серова, П. П. Сокальского [3] получили органичное претворение на рубеже XIX–ХХ столетий в деятельности образованных в это время специализированных музыкальных учреждений, занимавшихся собиранием фольклора. Отсюда тянутся нити в 1920-е годы к первым учебным курсам по народному музыкальному творчеству в Московской консерватории, наследовавшим достижения дореволюционной музыкальной фольклористики.

Второе направление обусловлено спецификой развития русской науки в целом. Фольклористическая деятельность профессоров Московской консерватории отнюдь не была замкнута в музыкальных кругах, наоборот — она оказалась интегрированной в общественную и культурную жизнь страны. Собирание и изучение образцов народного творчества силами музыкантов проводилось параллельно с многочисленными научными обществами, такими как Русское географическое общество (РГО), Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАиЭ)³, Московское археологическое общество (МАО). В XIX столетии эти общества сыграли важную роль в развитии музыкальной фольклористики. Они вели интенсивный сбор материала, выпускали научные труды, организовывали выставки, проводили съезды. Работа с документально зафиксированными памятниками привела к их осмыслению, что, в свою очередь, явилось толчком к формированию принципиально новых методов изучения народного наследия.

Тесные связи Московской консерватории с научными обществами, а также с учебными заведениями, такими как Московский университет, Синодальное училище церковного пения, обеспечили междисциплинарную направленность исследований. Характерной особенностью фольклористики второй половины XIX столетия стало включение ее в один ряд со смежными отраслями науки — антропологией, археологией, диалектологией, этнографией. Другая плоскость, в которой развивалась эта область музыкознания, лежала на пересечении светской и церковной культур.

Все отмеченные тенденции нашли продолжение на рубеже XIX–XX веков в деятельности профессоров консерватории, оказавшихся в числе основателей целого ряда учреждений. Важнейшим таким учреждением стала Музыкально-этнографическая комиссия (МЭК), развернувшая с 1901 года исследовательскую, собирательскую и просветительскую работу.

Несмотря на свою значимость, проблема формирования и развития музыкальной фольклористики в контексте истории Московской консерватории остается до настоящего времени малоизученной. Большинство авторов продолжает склоняться к устоявшемуся мнению, что свой статус науки и учебной дисциплины музыкальная фольклористика получила лишь в 1930‑е годы с открытием при высших учебных заведениях специальных «кабинетов» народного музыкального творчества. Между тем, как справедливо отмечает Г. В. Лобкова, «…призывы к постижению основ народной музыкальной традиции, к воссозданию напевов в их исконном виде, к введению народной музыки в образовательный процесс звучали уже в 1860-е годы»⁴.

Лишь в последнее время в исследовательской литературе начинает уделяться всё большее внимание проблеме становления музыкальной фольклористики как учебной дисциплины. Особо в этой связи следует выделить деятельность Фольклорно-этнографического центра имени А. М. Мехнецова Санкт-Петербургской государственной консерватории, организовавшего ряд конференций с обсуждением широкого круга вопросов. В числе материалов, опубликованных Центром в научных сборниках, хочется выделить статью Г. В. Лобковой⁵, вполне обоснованно рассматривающей музыкальную фольклористику как изначально комплексную науку энциклопедического характера, примыкающую к системе специальных дисциплин, изучающих народную культуру.

Г. В. Лобковой осуществлен краткий и вместе с тем емкий обзор развития отечественной музыкальной фольклористики дооктябрьского периода, которая зарождалась параллельно с формированием музыкознания в России, имела многосторонние связи с этнографическим и историко-филологическим научными направлениями, испытала влияние западноевропейской этномузыкологии. Важными вехами на этом пути являются: труд Н. А. Львова, в котором «…ставится вопрос о сравнительном изучении песен различных народов»⁶, работы В. Ф. Одоевского и А. Н. Серова, раскрывающие, в числе прочих, проблемы «…разработки собственной теории лада, ритма, гармонии»⁷, первые многоголосные сборники, исследования Ю. Н. Мельгунова, П. П. Сокальского, А. С. Фаминцына [4], научные экспедиции Русского географического общества, начало использования звукозаписи в практике экспедиционно-полевых исследований. Всё это, по мнению автора, логично подготовило новый этап формирования этномузыкологического направления, который связан с именем Б. В. Асафьева, начавшего в 1919 году свою научную и педагогическую деятельность.

Если история преподавания музыкального фольклора в Санкт-Петербургской консерватории получила достойное освещение, то проблема становления предмета «народное музыкальное творчество» в Московской консерватории остается до настоящего времени не раскрытой. Данному вопросу посвящены лишь немногие публикации, базирующиеся на незначительном количестве материала и затрагивающие лишь частные аспекты данной темы.

Почти не рассматривает вопрос включения музыкальной фольклористики в образовательные программы начала XX веков И. К. Свиридова⁸. Слова В. Ф. Одоевского о введении народной песни в учебный курс в качестве одного из важнейших предметов, произнесенные им на торжественном заседании, посвященном открытию Московской консерватории (фрагмент речи Одоевского приводится исследовательницей в качестве эпиграфа), Свиридова называет «мечтой-предвидением». А начало осуществления этой мечты относится, по ее мнению, лишь к концу 1930-х годов⁹.

В связи с работой над народным музыкальным творчеством в Московской консерватории в 1920–1930-х годах, Свиридова бегло пишет о музыкантах-фольклористах, начавших свою собирательскую и исследовательскую деятельность еще в дооктябрьский период. К их числу относится А. В. Никольский, который в течение долгого времени читал лекции «…о русской народной песне для студентов всех факультетов»¹⁰, А. Д. Кастальский, знакомивший «…студентов теоретико-композиторского и дирижерско-хорового отделений с многочисленными записями русских и украинских народных песен» по наиболее важным сборникам конца XIX — начала XX веков. Кастальский «…раскрывал характерные особенности и приемы русских народных композиций, мелодики, лада, многоголосия»¹¹. Свиридовой, кроме того, была дана краткая оценка Н. Я. Брюсовой, руководившей отделением национальных кадров Московской консерватории.

Обобщающая статья В. М. Щурова¹² посвящена преимущественно истории становления и развития отечественной науки о музыкальном фольклоре в целом. В центре внимания исследователя находятся художественно-выразительные средства народной песни, что, по мнению автора, «…в значительной мере отличало российское этномузыкознание от европейского»¹³. В этом ракурсе рассматривается большое количество сборников за длительный период, начиная от Собрания российских стихотворений Кирши Данилова, свидетельствующего о глубоком проникновении «…в тонкости музыкальной структуры народного напева»¹⁴, вплоть до современных трудов.

Щуровым дана характеристика наиболее показательных изданий песен, в том числе: собраний конца XVIII века (В. Трутовского, А. Н. Львова — И. Прача), первых записей, сделанных в деревне (М. А. Стаховича), сборников выдающихся русских композиторов (М. А. Балакирева, Н. А. Римского-Корсакова), многоголосных записей (Н. Е. Пальчикова, Ю. Н. Мельгунова, Н. М. Лопатина — В. П. Прокунина, Е. Э. Линёвой) [5], материалов научных экспедиций конца XIX — начала XX столетий. В исследовании Щурова отражены также взгляды выдающихся русских мыслителей (В. Ф. Одоевского, А. Н. Серова) на музыкальный фольклор.

Вместе с тем в его работе осталась не освещенной музыкально-фольклористическая деятельность профессоров консерватории Н. Г. Рубинштейна [6], Д. В. Разумовского, С. И. Танеева, С. В. Смоленского. Остался за рамками внимания исследователя также первый учебный курс по народному музыкальному творчеству, который читался А. Д. Кастальским в 1923–1926 годах на хоровом подотделе консерватории.

В статье Н. Н. Гиляровой¹⁵ подробно изложена история преподавания музыкального фольклора, начиная с 1940 года в связи с открытием в Московской консерватории Кабинета народной музыки под руководством К. В. Квитки. Однако весь предшествующий чрезвычайно интересный, насыщенный событиями период освещен автором фрагментарно. В работе содержится лишь беглое упоминание о «Речи на открытии Московской консерватории» В. Ф. Одоевского, краткие характеристики двух документов: «Записки о введении преподавания народной музыки в консерваториях и музыкальных училищах» Музыкально-этнографической комиссии и одной из учебных программ Московского синодального училища церковного пения.

В результате явного недостатка крупных работ по данной проблематике в современной науке сложилась ситуация, при которой отечественная музыкальная фольклористика конца XIX — начала XX веков всё еще продолжает рассматриваться в отрыве от истории Московской консерватории.

Предлагаемое исследование является опытом обращения к проблеме становления и развития отечественной музыкальной фольклористики как науки и учебной дисциплины. Исследование неразрывно связано с Московской консерваторией, в истории которой собирание и изучение произведений народного музыкального творчества прошло через несколько качественно различных периодов.

Первый период приходится на 1860–1890-е годы. В истории русской фольклористики он ознаменован переходом на новый уровень: от отдельных любителей к организованным структурам. В это время открывались крупные исследовательские центры — научные общества, в которых работали антропологи, археологи, диалектологи, историки, филологи, этнографы. Музыкальная фольклористика, заметно отстававшая от смежных дисциплин естественно-научной и гуманитарной направленности, еще в течение некоторого времени развивалась силами отдельных энтузиастов, прежде всего музыкантов, записывавших народные песни. Их работа находилась в неразрывном единстве с работой специалистов, занимавшихся изучением человека, его истории и культурного наследия.

Многообразие интересов собирателей народной песни выразилась в разносторонности деятельности. Они участвовали в общественных мероприятиях — выставках, съездах, на которых выступали с речами и научными докладами, читали лекции просветительского характера, готовили на их основе статьи. Ими вынашивались планы по сбору материала и показу образцов фольклора со сцены. В числе музыкантов, в той или иной степени посвятивших себя народной музыке, были основатели, профессора и воспитанники Московской консерватории: В. Ф. Одоевский, Д. В. Разумовский, Н. Г. Рубинштейн, П. И. Чайковский, В. П. Прокунин, С. И. Танеев, С. В. Смоленский.

Укрепление связей между представителями различных учреждений, в том числе между Московской консерваторией, Московским университетом, научными обществами, обеспечило полидисциплинарный характер фольклористических исследований второй половины XIX века. В результате содружества специалистов разных научных отраслей возникают первые совместные проекты фольклорных экспедиций, этнографических концертов. Вслед за тем появляются песенные сборники «научного характера» (термин Е. В. Гиппиуса¹⁶), печатаются труды, в которых делаются попытки обозначить особенности ритмики, лада, звукоряда, структуры песен (на первых порах без опоры на сколько-нибудь большой массив фактических данных), формируются коллекции музыкальных инструментов, осуществляется их классификация. Также ведутся исследования в области музыкальной акустики. Одним из достижений этого периода являются развернутые музыкально-этнографические описания отдельных народных традиций, сделанные на основе экспедиционных выездов¹⁷.

Следующий период, охвативший первые два десятилетия XX века, был отмечен заметным ростом собирательской, исследовательской, просветительской и учебной работы. Резко увеличилось количество экспедиций, расширился их ареал, возросли требования к нотной записи народной музыки (она должна была удовлетворять критериям точности и полноты). Для фиксирования широкого среза традиции, в том числе образцов музыкального фольклора, всё чаще использовались передовые технические средства — звукозапись, фотография, киносъемка. Результаты экспедиционных исследований печатались в научных изданиях.

В этот период были созданы солидные нотные и фонографические коллекции песен, выработаны нормы гармонизации произведений музыкального фольклора, намечены критерии аутентичного исполнительства. Регулярно проводившиеся показы песенных образцов для широкой публики сопровождались научными пояснениями, показам сопутствовали лекции просветительского характера. Одновременно появились труды теоретической, исторической направленности, основанные на точном, документально зафиксированном материале.

Начало XX века в Москве было ознаменовано деятельностью Музыкально-этнографической комиссии, планомерно занимавшейся собиранием, изучением и распространением образцов народной музыки. Комиссия создавалась (по образу и подобию научных, художественных обществ) и функционировала при живейшем участии профессоров Московской консерватории. МЭК вела самостоятельное существование и чисто формально не входила в консерваторскую структуру. Тем не менее она заложила основу для первых курсов по народному творчеству, которые читались в Московской консерватории с 1923 года А. Д. Кастальским.

С 1900-х годов народная музыка всё шире начинала использоваться в преподавательской практике. Образцы фольклора в качестве упражнений включались в курсы сольфеджио, а в Синодальном училище церковного пения народному творчеству был посвящен отдельный курс. В итоге сформировалась прочная база, которая дала возможность введения музыкального фольклора в качестве самостоятельного предмета в учебных заведениях высшего и среднего звена.

Период 1920-х годов отмечен переходом инициативы в собирании и изучении песенных образцов к высшим учебным заведениям. Народное музыкальное творчество как полноправная дисциплина уже включается в учебные программы Московской консерватории. Педагогами выступают ведущие специалисты в этой области, такие как А. Д. Кастальский, А. В. Никольский, В. В. Пасхалов, С. Л. Толстой. Параллельно музыкальным фольклором занимаются вновь образованные научные структуры, которые во многом заимствовали стиль и методы работы большинства прекративших существование обществ. К ним относятся созданная на основе МЭК Секция Этнографического отдела Музыкального отдела Наркомпроса, ее непосредственная преемница Этнографическая секция Государственного института музыкальной науки (ГИМН), Государственная академия художественных наук (ГАХН) и другие.

Обозначенные нами периоды явились своего рода «прелюдией» к современной истории Московской консерватории и ее подразделений, функционирующих до настоящего времени. В октябре 1932 года на основе расформированного ГИМНа в консерватории под руководством Н. А. Гарбузова был основан Научно-исследовательский музыкальный институт (НИМИ) — многоотраслевой отдел, унаследовавший от ГИМНа архив этнографической секции, а также всё, что было связано с его научными лабораториями, включая кадровый состав. Осенью 1933 года для работы в НИМИ был приглашен авторитетнейший украинский фольклорист Климент Васильевич Квитка.

После ликвидации НИМИ в январе 1938 года в консерватории на его базе были образованы самостоятельные научные структуры: Кабинет по изучению музыкального творчества народов СССР под руководством К. В. Квитки, Лаборатория музыкальной акустики. Автономию получил также состоявший в составе НИМИ Музей имени Н. Г. Рубинштейна, собрание которого включало одно из ценнейших приобретений Московской консерватории второй половины XIX века — коллекцию музыкальных инструментов народов Средней Азии, собранную в 1871–1883 годах А. Ф. Эйхгорном [7].

Задача настоящего исследования состоит в том, чтобы проследить становление и развитие отечественной музыкальной фольклористики как науки и учебной дисциплины в Московской консерватории, начиная со времени ее основания (1866) и заканчивая включением народного творчества как самостоятельного предмета в консерваторские учебные планы. Цель работы — осветить события достаточно продолжительного периода, органично подготовившие открытие в консерватории самостоятельных музыкально-фольклористических подразделений — Кабинета по изучению музыкального творчества народов СССР вместе с его непосредственным предшественником Научно-исследовательским музыкальным институтом. Хронологические рамки работы охватывают вторую половину XIX века вплоть до середины 1920‑х годов.

В центре нашего внимания оказались четыре важнейшие стороны науки о народном творчестве конца XIX — начала XX века, определившие ее облик: организационная, собирательская, исследовательская и учебно-просветительская. Все они нашли отражение в деятельности Московской консерватории.

Рассмотрение организационной стороны подразумевает обращение к более узким проблемам, в том числе:

• значение совместной деятельности профессоров консерватории и специалистов смежных дисциплин в разворачивании в стране музыкально-фольклористической работы путем участия в общественно значимых мероприятиях, оставивших заметный след в русской культуре;

• установление и поддержание многосторонних связей между музыкантами-профессионалами и широкими кругами научно-творческой интеллигенции, многочисленными любителями народного творчества в центре и на периферии;

• образование и функционирование в результате проделанной работы специализированных учреждений, занимавшихся собиранием, изучением и распространением образцов музыкального фольклора.

Место Московской консерватории в истории собирания фольклора определяется через такие важнейшие стороны деятельности как:

• подготовка экспедиционных проектов;

• привлечение к работе в поле музыкантов и любителей фольклора на местах;

• осуществление записей от знатоков песни из числа интеллигенции;

• проведение собственных экспедиционно-полевых изысканий;

• составление отчетов по материалам совершенных поездок, подготовка песенных сборников, выпуск научных трудов.

Раскрытие исследовательской стороны музыкально-фольклористической науки в контексте Московской консерватории предполагает:

• обращение к трудам, в которых делались попытки наметить место нау­ки о музыкальном фольклоре в системе смежных дисциплин, изучавших человека, его деятельность, народную культуру в целом, обозначить цели, задачи музыкальной фольклористики, предмет исследований;

• анализ статей, посвященных двум взаимосвязанным отраслям отечественного музыкознания, занимавшихся народным музыкальным творчеством и церковным пением, проведение разграничений между ними;

• разбор работ профессоров консерватории, в которых был очерчен круг музыкально-фольклористической проблематики.

Учебно-просветительская сторона раскрывается в настоящей работе преимущественно в отношении развития в стране высшего музыкального образования. В этой связи в монографии прослеживается линия, направленная от первых опытов показа на публике образцов народного музыкального творчества к составлению учебных программ по музыкальному фольклору и включению его в качестве предмета в консерваторские планы.

Среди исследований предыдущего столетия интерес представляют работы В. Ф. Одоевского, А. Н. Серова, Д. В. Разумовского, С. В. Смоленского, Е. Э. Линёвой, А. Л. Маслова [8], А. Д. Кастальского и других авторов. Многие из этих трудов являются незаслуженно забытыми памятниками теоретической мысли.

Охваченной в настоящем исследовании оказалась и периодика конца XIX — начала XX века. Научные доклады по различным вопросам музыкознания, полемика по поводу концертных выступлений, в связи с проблемами образования, состояния песенной традиции на местах и другие факты, почерпнутые со страниц периодической печати (журналы «Музыка и жизнь», «Этнографическое обозрение», «Русская музыкальная газета»), позволили составить представление об атмосфере того времени.

Мы также опирались на фактические сведения, которые содержатся в официальных документах — Отчетах ОЛЕАиЭ, Протоколах заседаний Музыкально-этнографической комиссии и Секции изучения народной музыки Этнографического подотдела МУЗО Наркомпроса, которые хранятся в Отделе документов и личных архивов Всероссийского музейного объединения музыкальной культуры им. М. И. Глинки (ВМОМК). Были задействованы следующие фонды ВМОМК: Музыкально-этнографической комиссии (Ф. 133), В. В. Пасхалова (Ф. 134), А. Д. Кастальского (Ф. 12), П. И. Сеницы (Ф. 266), С. Л. Толстого (Ф. 249), Е. Н. Лебедевой (Ф. 162), Вокальной секции ГИМНа (Ф. 151), А. Н. и П. А. Карасёвых [9] (Ф. 164). Также велась работа в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Центральном государственном архиве города Москвы (ЦГА Москвы), архиве Института этнологии и антропологии РАН имени Н. Н. Миклухо-Маклая, Российской национальной библиотеке (РНБ, Санкт-Петербург).

Автор выражает глубокую благодарность всем, кто оказывал посильную помощь в подготовке и обсуждении данной работы. В первую очередь хочется поблагодарить рецензентов — главного научного сотрудника Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук, профессора кафедры этномузыкологии Санкт-Петербургской консерватории, доктора филологических наук Т. Г. Иванову, заведующую кафедрой этномузыкологии, заместителя начальника по научной работе Фольклорно-этнографического центра имени А. М. Мехнецова Санкт-Петербургской консерватории, кандидата искусствоведения Г. В. Лобкову, профессора Московской консерватории, ведущего научного сотрудника ПНИЛ доктора педагогических наук, кандидата искусствоведения М. С. Старчеус, доцента Московской консерватории, старшего научного сотрудника ПНИЛ, кандидата искусствоведения Е. Л. Сафонову за высказанные ценные замечания.

Выражаю также признательность работникам, оказавшим содействие в работе с источниками, прежде всего сотрудникам Отдела документов и личных архивов ВМОМК имени М. И. Глинки Н. Ю. Тартаковской, Н. Э. Грязновой, О. П. Кузиной, С. С. Мартыновой, Е. В. Фетисовой.

Особую благодарность хочется высказать проректору по научной работе, доктору искусствоведения, профессору К. В. Зенкину, сотрудникам Научно-издательского центра «Московская консерватория» доктору искусствоведения Н. О. Власовой, доктору искусствоведения Е. М. Шабшаевич, а также заведующему Проблемной научно-исследовательской лабораторией музыки и музыкального образования, кандидату искусствоведения В. П. Фомину за всемерную помощь, оказанную в процессе подготовки данного исследования.

¹ Сведения об упоминаемых в тексте персонах см. в примечаниях в конце каждой главы настоящего издания. Данные примечания обозначены в тексте цифрами в квадратных скобках.

² В настоящее время Научный центр народной музыки имени К. В. Квитки.

³ С момента своего основания в 1863 году эта научная организация именовалась «Обществом любителей естествознания» и лишь после образования в 1867 году в ее составе Этнографического отдела она приобрела свое окончательное название, употребляемое нами в настоящей работе.

⁴ Лобкова 2006. С. 330.

⁵ Лобкова 2013. С. 9–21.

⁶ Там же. С. 10.

⁷ Там же.

⁸ В то же время И. К. Свиридова уделила самое серьезное внимание проблеме становления и развития музыкальной фольклористики как науки в начале XX века (Свиридова 1986. С. 289–296; Свиридова 2002. С. 206–237).

⁹ Свиридова 1966. С. 3.

¹⁰ Там же. С. 4.

¹¹ Там же.

¹² Щуров 2005. С. 160–176.

¹³ Там же. С. 161.

¹⁴ Там же.

¹⁵ Гилярова 2013. С. 22–39.

¹⁶ Более подробно о сборниках научного характера см.: Гиппиус 2003. С. 90–91, 94–96.

¹⁷ Авторами одного из таких описаний стали И. И. Иванюков, М. М. Ковалевский, С. И. Танеев (более подробно об этом см. в гл. 2).