Алла Аблабердыева: консерваторские годы — самое счастливое время в моей жизни!

Алла Аблабердыева — бывшая студентка, а затем и аспирантка Московской консерватории; лауреат престижных международных конкурсов, солистка Московской филармонии. Сегодня она выступает как камерная певица в лучших концертных залах России, Европы и Америки, преподает в ГКА имени Маймонида.

Мы беседуем с Аллой Михайловной накануне ее сольного концерта, проходящего под эгидой ассоциации выпускников Московской консерватории «Alma Mater». Говорим о ее студенческих годах, успешной карьере, взглядах на современную культуру и музыкальное образование.

- Что я могу сказать о годах, проведенных в Московской консерватории? О, это было самое счастливое время в моей жизни!

Вообще, мое появление здесь – это вариант сказки про Золушку. Родом я из Самарканда. С детства любила петь, и была уверена, что стану артисткой. Но что судьба будет ко мне так благосклонна, не могла предположить даже в самых смелых фантазиях. И вот, представьте, на Первом Всесоюзном фестивале детского искусства меня, тогда 14-летнюю девочку, услышал Дмитрий Борисович Кабалевский, и сказал: «Захотите серьёзно заниматься пением,- обратитесь ко мне.  Чем смогу, помогу». И дал свой московский адрес. Я, конечно же, сохранила этот листок бумаги как большую драгоценность.

Однако после школы, родители и слышать не хотели о том, чтобы я уехала учиться так далеко. Если хочешь петь – пожалуйста! Поступай в Ташкентскую консерваторию. Так я и сделала. Но мечта была сильнее. И вот сразу же после первой зимней сессии я приехала в Москву. Поезд прибывал рано утром, если не сказать ночью. И я прямо с вокзала, еще затемно явилась по заветному адресу. В квартиру Кабалевского меня пустили со словами: «Вы что!? Все еще спят! Ждите!» И я терпеливо сидела в прихожей, дожидаясь, пока Дмитрий Борисович сможет со мной поговорить.

Сейчас я понимаю, что это была за авантюра! Он мог вообще меня даже не вспомнить! Ведь он так много ездил по стране, с таким количеством людей встречался! Но тогда мне это даже не пришло в голову. Да и Дмитрий Борисович сразу узнал меня и договорился о прослушивании с Ниной Львовной Дорлиак на следующий день. А летом я приехала поступать в Московскую консерваторию.

Вступительные экзамены по вокалу проходили тогда на сцене Большого зала. Экзаменационная комиссия располагалась в 7 ряду партера, как на конкурсе Чайковского. Во главе - ректор Александр Васильевич Свешников с морским биноклем в руках, в который он пристально разглядывает абитуриентов… Страшно было!... Помню, пела я русскую народную песню «Помнишь ли меня, мой свет», еще несколько классических номеров. На сцену я вышла в нарядном платье с широкой юбкой клёш и осиной талией… «Oh! Papillon, papillon!» (фр.: бабочка, мотылек) — донеслись до меня слова профессора Мирзоевой. Ко мне же обратился сам ректор с вопросом, могу ли я исполнить что-либо по-узбекски. Что делать?! - Ничего подходящего из национального репертуара у меня не было, но "смелость города берёт", - и я делаю 2 шага вперёд и пою какую-то импровизацию, имитирующую восточную мелодию и слова… На вступительных экзаменах оценки у меня оказались более чем скромными – особенно по сольфеджио. Но я шла как представительница союзной республики – и меня взяли!!! Я была принята на так называемое целевое место.

Жизнь моя резко изменилась. Шутка ли, из самой что ни на есть глухой провинции, я попала сразу в святая святых, самую звёздную семью того времени! Я училась у Нины Львовны Дорлиак, и семья Рихтеров стала для меня вторым домом. Ко мне здесь относились  именно по-семейному – с большим теплом и заботой. И это было таким счастьем! Нина Львовна была для меня не просто педагогом, но и Учителем в самом высоком смысле этого слова. Ее деликатное и мудрое наставничество открывало передо мной двери в мир подлинных художественных ценностей - концерты, спектакли, книги, люди вокруг – все самой высокой пробы. И я впитывала эту уникальную атмосферу как губка, учась не только профессии, но гораздо шире – постигая дух истинной культуры, носителями которой были Нина Львовна и Святослав Теофилович…»

Певица бережно хранит ноты с дарственной надписью Нины Дорлиак: «Верю, буду актрисой», полученные по случаю первого исполнения партии Сюзанны в 1975 году. А вот запись в одном из дневников Святослава Рихтера, датированная 1977 годом:

«Алла Аблабердыева – ученица Нины – выучила папины романсы и мило спела их. Всем они искренне понравились, т.к. в них и чистота, [и] чувство формы (в рамках венской старой школы: папа учился у Фукса и Фишхофа) и, безусловно, настоящее дарование. Такая свежесть и самобытность. Спасибо!»

Как дороги сердцу эти памятные метки, знаки искренней человеческой близости с легендарными музыкантами, составившими честь и славу своей эпохи!

- Алла Михайловна, Вы упомянули о том, что поступали в Московскую консерваторию  целевым образом по направлению от родной республики. Как сегодня, спустя годы, Вы оцениваете значение этой системы, существовавшей в Советском Союзе?

- Мне кажется, это была потрясающая система! Вы только посмотрите – государства давно нет, а духовная общность остается. Мне кажется, что заложенное тогда единое культурное пространство, своеобразное музыкальное братство – явление гораздо более сильное, нежели все политические водоразделы. И не только бывшие союзные республики, но другие государства с радостью принимают культурные потоки, источник которых находится здесь, в Московской консерватории. Ведь сегодня нет ни одного оркестра в мире, где бы ни играли выпускники нашей «Alma Mater». Куда ни приедешь – в Турцию или в Австралию, в Германию или Англию – везде встречаешь знакомые лица.

- Кстати, об Англии. Вы ведь долгое время там жили и работали. Расскажите об этом подробнее. Что Вам показалось наиболее интересным в их подходе к вопросу музыкального образования, чему мы можем у них поучиться?

- Да, я более десяти лет жила в Великобритании и преподавала в Royal College of Music. Надо сказать, что у них существует замечательная система подготовки певцов. Ее суть в том, что для каждого стилистического направления в учебном заведении существует отдельный специалист – мастер и профессионал, владеющий приемами именно этого стиля. Например, немецкий Lied – отдельный педагог, другой – специалист по технике bel canto, третий – знает все тонкости барочной стилистики. Я вела класс русского репертуара.

При колледже существует Бриттеновский Театр, в котором последние 2 года обучаются студенты.  Это высшая школа мастерства.  Именитые постановщики и дирижёры из «Covent Garden» занимаются со студентами и результаты всегда впечатляющие…

- Сегодня Вы сами преподаете. Есть ли среди Ваших учеников такой, с которым у Вас сложились бы столь же близкие человеческие отношения, такой же чуткий духовный контакт, как в свое время был с Ниной Львовной Дорлиак ?

- Увы, пока нет. Но я надеюсь, что такой ученик обязательно появится! Я с такой радостью передала бы все, что поняла, чему научилась и что прочувствовала в вокальной профессии, ведь это такое большое сокровище!

Своим мастерством Алла Аблабердыева щедро одарила публику «Alma Mater» на концерте, состоявшемся 15 сентября. В ее исполнении  прозвучали романсы и песни Брамса, Дебюсси, Прокофьева и Бриттена. Четыре великих имени, четыре стиля – и  столько же совершенно разных вокальных миров представила певица в тот вечер на сцене Рахманиновского зала. Кристально чистый, по-детски безыскусный тембр голоса, искрившийся в лирических миниатюрах Брамса, оделся в шелка и бархат обертонов в романсах Дебюсси; прокофьевская экспрессия и драматичность высказывания преобразилась в утонченный английский аристократизм Бриттена. В исполнительской манере Аллы Аблабердыевой органично сочетается и оперная сила, и камерная изысканность. Сверкающий водопад форте, которому, казалось, было тесно в стенах  Рахманиновского зала, буквально в следующие минуты растворялся как прозрачное эхо в шелесте осеннего дождя за окном… В свое время немецкая пресса сравнивала ее  голос «с голосом птицы, парящим над материей», а лондонские критики писали: «В её исполнении присутствует дуновение высокого стиля. Её голос звучит проникновенно и чисто. Необыкновенная способность к перевоплощению позволяет ей раскрыть смысл каждой исполняемой вещи и создать настроение одновременно интимное и, в высшей степени, драматическое».

Действительно, Алла Аблабердыева покоряет слушателей не только несомненным вокальным мастерством и безупречным чувством стиля, но и редким актерским дарованием. «Пять стихотворений Анны Ахматовой» и «Гадкий утенок» Сергея Прокофьева – любимого композитора певицы – заставили зал следить за каждой интонацией хорошо знакомых произведений, буквально затаив дыхание.

Бурные аплодисменты и цветы по окончании концерта сменились очередью в артистическую – все хотели поздравить и поблагодарить артистку. Кто-то восторгался безупречным английским в Бриттене, другие – замечательным французским в Дебюсси; какие-то девчушки просились на прослушивание… Как знать, может быть среди них и появится новая звездочка, та, которой Алла Аблабердыева со всей искренностью и страстью подарит свое сокровище – непрекращающуюся нить высоких традиций и подлинного мастерства, также бережно сохраненную ею, как дарственную надпись ее дорогой наставницы Нины Львовны Дорлиак со времен счастливого студенчества в стенах «Alma mater».

С Аллой Аблабердыевой беседовала Нелли Суслова